Дженнифер Хеймор - Соблазнительное предложение

– Ну что ж, – произнесла она нежным, хрипловатым голосом, некоторое время помолчала и продолжила: – Я всегда думала, что мошенники – это люди, которые берут от мира все, что хотят, не оглядываясь на тех, кого ранят.

– Это верно, – мягко согласился Люк. Уж кому, как не ему, это знать.

Эмма прижала палец к его губам.

– Но теперь я узнала, что распутники и мошенники бывают разные. Есть те, кто ведет себя именно так. Есть те, кто только притворяется, а в душе своей они настоящие джентльмены.

Люк недоверчиво вскинул брови.

– И ты думаешь, я один из таких?

– Вовсе нет. – Ее губы соблазнительно изогнулись. – Ты относишься к третьему типу.

– Да? И что это такое?

– Истинный мошенник и распутник. Мужчина, живущий по своим правилам и отказывающийся пасовать.

Она произнесла это с такой гордостью, словно восхищалась этим типом мужчины.

– Мужчина, следующий зову сердца и готовый пойти на риск. – Эмма погладила его по щеке.

Люк перехватил ее запястье и опустил руку вниз, не отпуская.

– И это я?

– Мм, да.

– Лежи на месте, – приказал он.

Выскользнул из кровати, нашел на спинке стула галстук, засунутый под бриджи, вытащил его и вернулся в постель.

Эмма смотрела на него. Сплошная невинная свежесть, да только слова опровергали этот обманчивый внешний вид:

– Что вы собираетесь делать с этим, милорд?

Люк ухмыльнулся.

– Хм-м. Мне кажется, ты стала чересчур дерзкой. А знаешь, что происходит, когда моя женщина становится чересчур дерзкой?

– Не-е-т… – протянула она, не отводя взгляда с галстука, свисающего из его руки.

Люк встал на кровать на колени, склонился к ее уху и прошептал:

– Я показываю ей, где ее место.

– Мое место? А где мое место, милорд?

– Подо мной, – прохрипел он, схватил ее за запястья и обернул их галстуком, но пока не связал. – Вам нравится, когда вас связывают, миссис Кертис? – спросил он, повторив вопрос, который задал ей в тот первый вечер в Бристоле.

Ее взгляд метнулся от петли на запястьях к его лицу.

– Я… не знаю, – прошептала она. – Меня никогда не связывали.

– Но ты этого хочешь, верно?

– Я… – Эмма сглотнула. Люк внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, что кроется за выражением ее лица – неуверенность или предвкушение? Он не мог сказать точно, а должен был знать. – Не знаю, – договорила она.

Он наклонился, поцеловал ее и завязал галстук – не туго, но так, чтобы она ощущала, как ткань трется о запястья.

– Если испугаешься – скажи мне. Если станет больно – скажи мне. Если захочешь, чтобы я прекратил, – скажи мне.

– Сказать? – выдохнула она.

– Да.

– Но я хочу, чтобы ты зашел далеко, – застенчиво произнесла Эмма, поморгав.

Проведя с ней последние три дня, он поверил. Привкус страха все еще оставался на задворках его сознания – опасение сделать что-нибудь такое, что моментально все испортит. Но всякий раз, как они занимались любовью, энтузиазм и пылкий отклик Эммы уменьшал этот страх.

Люк нагнулся и лизнул мочку ее уха.

– Я возьму тебя жестко, Эм. Ты готова кричать?

Ощутил охватившую ее дрожь и пришел в восторг. Она не ответила. Впрочем, он этого и не ожидал.

Люк скользнул губами по ее уху, по подбородку и вниз по стройной шее. Она такая чертовски вкусная! И может заставить его забыть обо всем на свете.

Снова встав на колени, он туже затянул галстук на запястьях Эммы. От узла на прелестной нежной плоти наверняка останутся отметины. Он хочет смотреть на них потом. Пусть его метка будет видна на ее теле.

– Ну вот. – Он поднял взгляд на ее лицо, на закрытые глаза. – Не шевели руками, Эм. И не двигайся, пока я не велю.

Она прерывисто вздохнула и повиновалась.

– Отлично, – одобрительно пробормотал Люк. Послушная, пылкая, отзывчивая.

Естество уже нетерпеливо, требовательно пульсировало. Задрав на Эмме рубашку, Люк без подготовки сунул руку ей между ног. Она уже влажная!

Свободной рукой он схватил ее за связанные запястья и поднял их над головой. Задрал ночную рубашку еще выше, обнажив ее груди. Они манили его, такие полные, мягкие, с затвердевшими розовыми бугорками, умолявшими взять их в рот. Одной рукой поглаживая ее между ног, а другой удерживая запястья над головой, Люк наклонился и по очереди пососал сладкие, упругие соски. Полизал, прикусил, снова полизал. Такие мягкие, такие вкусные. Можно затеряться среди ее грудей.

И смутно услышал, как тяжело она дышит.

– Люк, – шептала Эмма. – Пожалуйста, Люк!

Он вонзился большим пальцем в ее узкий проход и начал двигать им туда и обратно. Эмма ахнула от наслаждения, подаваясь телом ему навстречу.

– Ш-ш-ш, – велел он. – Не шевелись. Просто ощущай, Эм. Это все, чего я от тебя хочу. Чувствуй.

Она всхлипнула и слегка расслабилась.

Люк лизнул ее грудь, потер пальцем тугой бугорок соска. Снова ввел в нее большой палец и вытащил его, еще раз, еще, наслаждаясь тем, как скользкие стенки жарко охватывают его.

Но собственное тело уже требовало своего, и с каждой секундой все настойчивее. Люк вытащил палец, напоследок слегка сжав ее секретное местечко.

– Повернись, – хрипло приказал он.

Она тут же послушалась, шлепнувшись на живот. Эта мгновенная покорность в постели всегда удивляла его. В одежде Эмма вела себя совсем по-другому, была волевой и уверенной. Но в одежде и он был другим. И эти превращения ему нравились, полностью отвечая его желаниям.

Он посмотрел на Эмму и сглотнул. Она лежала перед ним, как жертва, с руками, вытянутыми над головой и связанными белой тканью. Волосы шелковистыми волнами разметались по подушке. Голову она повернула набок и смотрела на него с полным доверием в золотистых глазах.

Что, дьявол его побери, он успел такого сделать, чтобы заслужить этот взгляд?

Она предлагала себя, это был бесценный дар, и Люк, недостойный такого, не понимал, почему Эмма решила его преподнести. Зато точно знал, что хочет сделать ей ответный подарок – величайшее наслаждение.

У нее такая гладкая спина нежного оливкового оттенка. Две маленькие ямочки на пояснице. Люк наклонился и запечатлел поцелуй на каждой из них.

Снова поднял голову, восхищаясь изгибами. У нее такое щедрое тело! Груди большие и плотные, бедра узкие, ягодицы круглые и пышные, ноги длинные и изящные.

– Ты само совершенство, – пробормотал он.

Она сказала так тихо, что он с трудом расслышал:

– Ты тоже.

Люк закрыл глаза. Когда такое срывалось с ее губ, он почти верил.