Подарок судьбы - Джо Беверли

Сьюзен проглотила ложку супа, потом парировала:

– Знаете, я одна в двух лицах, мистер де Вер. Едва ли кто-нибудь сумеет заставить бездействовать часть своего существа по собственному усмотрению.

– Хоть иногда очень хочется это сделать…

Он был прав.

– Возможно, это и реально, если приложить усилие, – Сьюзен посмотрела на секретаря. – А вы, мистер де Вер, тоже двуликий Янус. Выражение вашего лица – беззаботное, праздное – тут же меняется и становится серьезным, деловым, когда речь заходит о канцелярской работе.

– Вот и не угадали. Канцелярская работа меня возбуждает, есть в ней что-то завораживающее, вам не кажется? Особенно запутанные счета. Каждая статья представляет собой кусочек мозаики.

– Крэг-Уайверна? Едва ли это стоит ваших усилий.

– Мозаика есть мозаика. Иногда мы складываем ее по кусочкам ради развлечения. Но чтобы сложилась картина, требуется время. Я складываю картину, которая составляет часть жизни Крэг-Уайверна, и она меня интересует. Как и вы, мисс Карслейк.

– Я? – удивленно переспросила Сьюзен, оцепенев от страха.

– Вы. Вы поразительная женщина. Я уже говорил Уайверну, что вы мне напоминаете ангела эпохи Возрождения.

Она чуть не расхохоталась.

– И что он на это ответил?

– Разумеется, согласился. Ваше лицо слишком красиво, чтобы быть мужским, и черты его слишком правильны, чтобы быть красивым женским…

В это время вошла Джейн, чтобы убрать суповые тарелки, и это дало Сьюзен время подумать.

– Похоже на оскорбление, мистер де Вер.

– Послушайте, я не так глуп, чтобы оскорблять вас в присутствии двух ваших горячих защитников! Вы невероятно привлекательны… – его слова дали ей повод взглянуть на Кона и Дэвида, поглощенных разговором. Он назвал их ее двумя горячими защитниками? – Но и флиртовать с вами вряд ли разумно.

– У меня здесь так мало возможностей пофлиртовать, – Сьюзен поставила локоток на стол и, опершись подбородком на ладонь, с улыбкой заметила: – И знаете, в вашей внешности тоже есть что-то такое… ангельское.

Как давно она не играла в такие игры!

– Слишком красив, чтобы быть мужчиной? – пробормотал де Вер. Игра его не только забавляла, но и настораживала.

– Но несмотря на это, вы очень привлекательны.

Он усмехнулся:

– Интересно, чем занимаются два ангелочка, когда остаются наедине? Может, нам следует это узнать, мисс Карслейк?

Сьюзен опустила руку и выпрямилась на стуле; она не могла допустить кокетства даже в шутку.

– Думаю, это ни к чему. Полагаю, они молятся.

– Или танцуют на острие иголки, откуда можно легко упасть…

Обернувшись, она обнаружила, что Кон внимательно смотрит на них. Судя по всему, он слышал весь их разговор от первого слова до последнего.

– Хочу предупредить вас, что де Вер не граф, – холодно проговорил Кон, глядя на нее.

– О господи! Как же это я оплошала?

– Он наследник весьма неплохого поместья в Дербишире, – продолжил Коннот, – если, конечно, отец, который не одобряет поведение сына, не лишит его наследства. Если вы не остановили свой окончательный выбор на Уайверне, то, возможно, стоит попытаться.

Ее ответная улыбка была такой же неестественной, когда она тихо, чтобы двое других мужчин за столом не услышали, спросила:

– А у меня есть шанс заполучить Уайверн?

Он замер, без улыбки глядя на нее: «Рискни, Сьюзен, и узнаешь. Соблазни его снова, если он колеблется». Это был вызов, но он не сомневался, что она не сможет.

Ей отчаянно хотелось открыто поговорить с ним о прошлом, попытаться вернуть дружбу и доверие друг к другу. Он был все еще обижен, не доверял ей, и не без оснований, и она не знала, как это изменить. Что бы ни говорила, слова тут не помогут.

– А вы, милорд? – спросила Сьюзен, сосредоточив внимание на тарелке. – Какие у вас честолюбивые планы?

– Честолюбивые планы? – повторил Кон самым вежливым тоном. – Я хочу мира, мисс Карслейк, мира во всем мире и в личной жизни, мечтаю о простой деревенской жизни и желаю, чтобы было спокойно и уютно жить тем, кого люблю.

Она вздохнула с облегчением. Слава богу, они нашли безопасную тему для разговора!

– Вы имеете в виду свою матушку и сестер?

– И леди Анну.

У Сьюзен перехватило дыхание. Она пыталась без эмоций воспринять мысль о его избраннице, но это было слишком трудно. Она надеялась, что никто не заметил, как замерла ее вилка; великолепный лобстер показался вдруг глиной, и она с величайшим трудом проглотила кусочек. Между ними больше ничего нет, так почему при напоминании о том, что он скоро женится, у нее мучительно сжалось сердце?

Сьюзен сделала глоток вина и спросила, очень надеясь, что говорит нормальным голосом:

– Интересно, понравится ли вашей будущей супруге Крэг-Уайверн?

– Нет. У нас с леди Анной во всем поразительно сходятся мнения.

– Теперь я понимаю, почему вы не намерены жить здесь, милорд, – Сьюзен почувствовала, что смогла выбраться из трясины и нащупала под ногами твердую почву. Пусть это была и не та почва, на которую она рассчитывала, но все же…

– Я не люблю деревенскую жизнь.

Его слова, как видно, с трудом доходили до ее сознания, и она поняла, почему. Он пытался сказать, что даже если бы ей каким-то образом удалось женить его на себе, она все равно не получила бы тот приз, к которому стремилась.

«Ах, Кон, неужели мы так и не поймем друг друга?»

– Я тоже не люблю Крэг-Уайверн, милорд. Если леди Анна все-таки когда-нибудь приедет сюда, то мы с ней, возможно, найдем общий язык.

– Маловероятно. – Сьюзен удивленно приподняла бровь. – Вы ведь экономка, мисс Карслейк, так что едва ли будете обсуждать такие вопросы с моей супругой.

В его словах было столько умышленного уничижения, что Сьюзен сначала изумленно уставилась на него, а потом отвела глаза и стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Только боль могла так его ожесточить, и причинила ему эту боль она сама.

Она поймала на себе взгляд проницательных глаз де Вера, но это по крайней мере дало возможность о чем-нибудь его спросить и переключить разговор на другую тему. Она даже заставила себя съесть еще кусочек лобстера.

Сьюзен, конечно, не ждала приятной застольной беседы, но и обеда, который может превратиться в пытку, тоже. Несмотря на присутствие Дэвида и этого малознакомого секретаря Коннота, которые были готовы прийти на помощь, она чувствовала себя так, будто ее заставляют идти по битому стеклу.

В этот момент именно Дэвид нашел тему для беседы, общую для всех четверых сотрапезников, – роль газет в управлении государственной политикой. Ни у кого из них не было особых политических пристрастий, поэтому они могли обсуждать эту тему без лишних эмоций. Ей хотелось расцеловать брата. Она не знала, понимает ли он