Невеста Сфинкса - Наталия Орбенина
Сказано это было таким суровым и жестким тоном, что Лавр, привыкнув к витийству петербургских салонов, казался смущенным. Он отошел от Аристова и с той поры взирал на него с некоторым почтением и страхом, хоть тот и приходился ему ровесником. Что касается Пети, так тот и вовсе робел в обществе Егора Федоровича, полагая, что в глазах этого мужественного человека выглядит маменькиным сынком. И вот, как на грех, приключилась история с бегемотом. И надо же такому случиться, что именно накануне его разобрал пошлый недуг, и только он успел соскочить с горшка, как услышал выстрелы и крики. Хорош герой, нечего сказать, без штанов! Зоя на него и не смотрит теперь.
Только к вечеру, когда путешественники уже вернулись на бот и наступила ночная прохлада, Серафима Львовна окончательно пришла в себя и обнаружила рядом свое несчастное дитя. Мать и сын всегда были так близки, что подчас не приходилось ничего объяснять. Петя только всхлипнул разок, а мать уже обхватила его голову и покрыла поцелуями.
– Полно, полно, милый! Так бывает, и ничего в этом страшного нет. Изволь понять, что Зоины чувства оказались очень непрочными, улетели, как ветерок, исчезли, как рябь на воде. И стоит ли тогда убиваться об этом? Пусть себе резвится!
– Ах, маман! Я так ее люблю! Мне так обидно, я был так глуп, так нелеп!
– Полно! Неужто ты бы и впрямь прыгнул в пасть чудовищу? Да он разорвал бы тебя в тот же миг! Да и плаваешь ты неважно. – Серафима Львовна гладила сына по загорелому лицу и любовалась его ангельской красотой, большими влажными карими глазами, упругими кудрями. – О чем ты плачешь, милый мальчик, у тебя впереди будет много любви и счастья!
– Лучше бы я погиб, но погиб как герой, защищая свою любовь! – продолжал стенать Петя.
– И сделал бы меня глубоко несчастной! – Мать снова притянула сына к своей груди. Он всхлипнул еще разок-другой и вскорости затих, убаюканный мерным шелестом воды за бортом и легким дуновением ветра.
Серафима Львовна утешала сына и недоумевала. Зоя по-прежнему ей нравилась. Ее ветреность и непостоянство совершенно не вызывали материнской неприязни. Женская сущность юного создания нашла отклик где-то в самой глубине души Серафимы Львовны. Что же это? Что за странные струны вдруг натянулись и заныли. Что за неведомые жаркие волны подкатывают к самому горлу? И вот уже Зоя совершенно ни при чем, а нечто иное, опасное, непонятное тревожит, томит, манит…
Глава 22
Уже собирались отплывать, как обнаружили, что Северов пропал. Аристов предложил тотчас же, не дожидаясь и не предпринимая поисков, отправляться и забыть о подозрительном попутчике. Серафима Львовна горячо его поддержала.
– Неужели вы и впрямь верите этому проходимцу, неужели вы точно незрелый юноша увлеклись сказками о несуществующем городе-призраке? Ей-богу, это странно, Викентий, это совершенно на вас не похоже! Мы еще могли бы в ближайшем крупном поселении пересесть на приличный английский пароход и дальше плыть с комфортом! – Она проводила недовольным взглядом пароход, который бодро прошлепал мимо их суденышка с веселым шумом колес.
Пока спорили, явился Северов. Мышью прошмыгнул к себе в каюту и затих.
– Вот-вот, видать, накупил ворованных древностей в деревне и теперь прикидывает барыши! – процедил презрительно сквозь зубы Егор.
Соболев недовольно крякнул и предпринял попытку побеседовать со странным попутчиком. Он ушел, а Серна и Егор остались вдвоем на палубе. Они молча смотрели на то, как бот медленно, словно нехотя, отваливает от берега, как поплыли мимо пальмы. Ленивый бурый верблюд на берегу с опавшим горбом меланхолично жевал свою жвачку, вдали высились скалы, охраняющие царство мертвых, колонны Луксора, утлые лодчонки феллахов.
– Вы ведь не верите в Альхор? Правда? – Серафима Львовна оторвалась от созерцания берега и перевела взгляд на собеседника. – Как вы говорили, фата-моргана? Мираж?
– Мне не надо искать Альхор, я уже нашел его. – Егор сказал это тихо и страстно. При этом он не глядел на Серафиму, но по всему его телу пробежала легкая дрожь.
Она вздрогнула, в ее взоре появились замешательство и испуг.
– Нет! Это невозможно! Это совершенно невозможно! – Последние слова она произнесла почти жалобно, словно сожалея о невозможности безумного мечтания.
– Я знаю! – Он повернулся к ней и мягко улыбнулся. – Я знаю, поэтому и полагаю, что Альхор есть мираж, и он недостижим, по крайней мере для меня!
«И для меня!» – чуть было не выкрикнула Серафима Львовна.
Они еще мгновение смотрели друг на друга, после чего Аристов, следуя законам приличия, принужден был поклониться и пожелать даме доброй ночи.
Серафима не пошла к себе в каюту, зная, что не заснет. В последние дни она стала бояться ночи. Когда дрема окутывала Серну, из глубин ее существа поднимались такие сладостные мечтания и картины, при воспоминании о которых поутру ее бросало в краску. И всегда, всегда героем выступал Аристов. Бедная женщина никак не могла заставить себя избавиться от этого наваждения и часто принималась молиться, ища спасения от греховных грез. Но день ото дня новый знакомый занимал ее мысли все больше и больше. Это привело Серну в полную растерянность, потому что, прожив больше двадцати лет с мужем, она ни разу не позволила себе увлечься кем-либо. Не потому, что держала себя в узде благопристойности, а просто потому, что ровным счетом никто не вызвал у нее душевного трепета. Даже Викентий так и не нашел тех слов, такой ласки, чтобы затрепетало все ее существо. Она жила с ним по закону Божьему, она была ему верна, но душа ее спала, а тело и подавно не знало, что такое подлинная страсть.
Что происходило теперь? Она не знала, но одно понимала наверняка, она не позволит этому неведомому, непонятному вырваться наружу и сломать устоявшийся мир.
Отгоняя подступающее наваждение, борясь со своими бесами, Серна решительно двинулась на поиски молодежи.
В небольшом помещении, служившем то ли кают-компанией, то ли гостиной, Петя, Зоя и Лавр сидели в плетеных креслах. Разговор не клеился, Петя выглядел подавленным и совершенно не собирался скрывать свое разочарование. Зоя чувствовала себя немного виноватой в том, что в последнее время не удостаивала прежнего воздыхателя особым вниманием. Что же делать, коли так приключилось? Ее брала досада, что Пете не хватает ума и деликатности отойти в сторонку и позволить ей полностью насладиться радостью нового ухаживания. Разумеется, Зое было приятно соперничество двух достойных молодых людей, это чрезвычайно льстило ее женскому самолюбию. Но она не могла позволить себе
