Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
Мужчина крепко обнял ее за талию.
— Ты можешь возложить на меня все что хочешь, дорогая, — сказал он мечтательно.
— Озорник, — хихикнула женщина, отталкивая его от себя. — Ты хоть помни, где мы находимся. В конце концов, у меня есть свои правила!
Эмелайн отвернулась от этой парочки и посмотрела на Лайама. Если бы можно было прочитать его послание прямо у него в глазах! Эмелайн слишком хорошо помнила, где сейчас она находится — в парке, и на них смотрят сотни прохожих. Но даже если бы они с Лайамом были одни, Эмелайн не смогла бы сделать то, чего она больше всего хотела.
А она хотела броситься Лайаму в объятия и подставить ему для поцелуя свои губы, блестящие в лунном свете. Но об этом не могло быть и речи. Как и у женщины в зеленой накидке, у Эмелайн тоже были свои правила.
Прежде чем Эмелайн бросится в объятия мужчины и страстно поцелует его, она должна быть кое в чем уверена. Она должна знать, что этот мужчина ее желает.
Она только думала, что Лайам хотел ее поцеловать, но не была уверена. А что, если он не хочет? И что будет, если она просто отдастся целиком своему импульсу и сама бросится на Лайама? Смутившись от того, что она захотела сделать, и боясь обнаружить свои чувства, Эмелайн снова посмотрела на парочку.
Женщина показалась Эмелайн вроде бы даже знакомой, особенно ее манера разговаривать кого-то смутно напоминала. Хотя Эмелайн почти никого не знала в городе! Но волосы под зеленым тюрбаном с золотыми перьями были ей все-таки знакомы. Оранжевые. По-другому про них и не скажешь. Только один раз Эмелайн видела волосы такого цвета. Это было в гостиной лорда Амброуза, и хозяйка оранжевых волос претендовала на роль новой леди Сеймур. Эмелайн подняла руку и сказала:
— Извините меня…
Мужчина сразу повернулся и, заметив, что к нему обращается леди, снял цилиндр.
— Мисс?
— Вот это да! — воскликнула женщина, расплывшись в улыбке. — Никак, это леди Сеймур? И его светлость!
Эмелайн тоже улыбнулась. Она была рада, что может подумать хоть о чем-нибудь другом, кроме этих слов Лайама, произнесенных беззвучным шепотом.
— Агнес! — сказала она. — Привет!
Глава 12
Хотя Лайам во время этой короткой встречи оставался предельно вежливым, но было ясно, что он и Джонни Бархэм чувствовали себя неловко.
Эмелайн обменялась с Агнес лишь несколькими замечаниями о красоте сада и чудесном фейерверке. Она подумала, что совершила ошибку, признав факт своего знакомства в таком людном месте. Собственно, сам разговор был совсем коротким. И затем Эмелайн сказала:
— Я должна скоро вернуться в Уилтшир. Но, возможно, мы еще увидимся.
— А если нет, — ответила Агнес на прощание, — то я желаю вам счастья, ваша светлость.
Агнес и Джонни поспешно ушли, а Лайам и Эмелайн направились медленно, прогуливающимся шагом, к своей ложе в ресторане. Лайам был как-то таинственно молчалив, будто он разгадывал шараду и никак не мог подобрать к ней ключ.
Эмелайн тоже молчала. Она ждала, что вот сейчас он станет выговаривать ей, как должна вести себя настоящая леди. Но удивилась, когда он сказал:
— Воспитание вашего отца не прошло для вас даром, моя дорогая. — И добавил: — Я считал себя виноватым в том, что уговорил вас выйти замуж за моего кузена, но теперь я начинаю думать, что, пожалуй, это была самая лучшая вещь, которую я когда-либо сделал в своей жизни.
— Лучшая? — спросила Эмелайн.
Она его не понимала.
— Для кого?
— Ответ на этот вопрос, — и он взял ее под руку, — пока что пусть останется одним из секретов мироздания.
В Сеймур-Хаус возвращались почти в полном молчании, что очень устраивало Эмелайн, так как она все равно не могла произнести ни слова.
Ее мысли перемешались. Было слишком много вопросов и слишком мало ответов. Эмелайн все еще сомневалась по поводу той сцены под луной. То ей казалось, что она все истолковала совершенно неправильно, а потом она снова стала думать, что Лайам все же хотел ее поцеловать. Но если это так, то почему он ничего не сказал? Почему он просто не сделал этого?! Она ведь уже не школьница. Разве она не дала ему понять всякими разными способами, что хочет, чтобы он ее поцеловал?
Эмелайн так и не разгадала эту загадку. Карета повернула на Брук-стрит и остановилась перед домом. Лайам помог Эмелайн выйти и проводил до двери. Здесь он взял руку Эмелайн и поднес к губам. Затем вежливо поблагодарил за доставленное удовольствие.
— Мы еще увидимся, — сказал он.
Эмелайн только-только почувствовала себя немного уверенней, и вдруг он добавил:
— Когда я вернусь.
— Но куда же вы… — Она сразу замолчала, понимая, что чуть было себя не выдала. — Простите меня. Я, конечно, не имею права спрашивать о том, куда вы едете.
— По крайней мере, пока не имеете, — сказал он мягко.
Эмелайн совсем запуталась. Он тут же извинился за то, что таким образом дразнит ее.
— Я должен съездить на день или два в Уиткомб-холл, объяснил Лайам. — Дела требуют моего присутствия.
— Разумеется, — сказала она как можно более непринужденно.
Она хотела войти в дом, но Лайам держал ее за руку и не отпускал. Затем он слегка сжал ее руку, и Эмелайн снова на него посмотрела.
— Вы очень красивая, — прошептал Лайам.
Он опять прижал ее руку к губам. Эмелайн не пыталась забрать руку. Они посмотрели друг другу в глаза. И спокойные синие словно утонули в теплых и глубоких карих. Этот момент длился, наверное, вечность, и Эмелайн почувствовала, как по всему ее телу пробежал огонь. Оно словно само подалось ему навстречу, подчиняясь могучему инстинкту.
Но Лайам отступил назад, и теперь их разделяло расстояние, по крайней мере, в несколько футов. Когда он заговорил, голос был напряженный и почти резкий.
— Вы отдаетесь так легко, — сказал он. — И мне так легко вас взять. Слишком, слишком легко!
Не объясняя, он повернулся и зашагал к своей карете. Хлопнул дверцей и сразу исчез в темноте. Кучер подстегнул лошадей, и зеленый «берлин» растворился в ночи.
Все еще как в бреду — от страстного желания и от последних слов Лайама — Эмелайн вошла в дом и закрыла за собой дверь. Поскольку Тернера нигде не было видно, Эмелайн закрыла дверь на засов, взяла свечу, оставленную специально для нее на столике рядом с вешалкой, и пошла по лестнице в свою спальню.
Эмелайн открыла дверь спальни и вздрогнула от ужаса. Вся комната была перевернута вверх дном. Ящики шкафов валялись на полу, матрасы скинуты с кровати и перепороты. В шкатулке тоже рылись и отбросили ее в сторону.
Один момент Эмелайн соображала, думая, что все это ей только мерещится. И вдруг она услышала, как вскрикнула Кордия. У Эмелайн подогнулись колени и руки так задрожали, что свеча чуть не погасла. Она выскочила из своей спальни и побежала в соседнюю. Там тоже был настоящий погром.
