Джорджетт Хейер - Нежданная любовь
Деймрел натянул поводья и окинул ироничным взглядом своего юного врага.
— Для полноты картины не хватает только маски и нары седельных пистолетов, — заметил он.
— Я ждал вас, милорд, — сквозь зубы процедил Освальд.
— Вижу, что ждали.
— Думаю, ваше лордство понимает, с какой целью. Я говорил… я предупреждал, что вы еще услышите обо мне.
— Предупреждали, но у вас было достаточно времени передумать. Будьте благоразумны и отправляйтесь домой.
— Вы полагаете, что я вас боюсь? — свирепо осведомился Освальд. — В таком случае вы ошибаетесь, милорд!
— Не вижу причины вам меня бояться, — отозвался Деймрел. — Ни при каких обстоятельствах я не принял бы ваш вызов.
Освальд покраснел:
— Если вы хотите сказать, что я не достоин вашей шпаги, то могу сообщить вам, сэр, что мое происхождение ничем не хуже вашего!
— Не будьте так напыщенны. Сколько вам лет?
Освальд сердито уставился на него. Насмешливые искорки в глазах Деймрела пробуждали в нем примитивное желание заехать между ними кулаком.
— Мой возраст не имеет значения! — огрызнулся он.
— Напротив, он имеет первостепенное значение.
— Здесь — возможно, но я немного постранствовал по свету и побывал в тех местах, где… — Освальд умолк, внезапно вспомнив, что говорит с человеком, который странствовал куда больше его.
— Если вы побывали в местах, где люди моего возраста принимают вызовы от мальчишек, годящихся им в сыновья, то, должно быть, находились в весьма странной компании, — заметил Деймрел.
— В любом случае я считался там метким стрелком! — парировал Освальд.
— Вы меня пугаете. А на каком основании собираетесь меня вызвать?
Юноша отвел сердитый взгляд.
— Впрочем, я не настаиваю на ответе, — промолвил Деймрел.
— Подождите! — воскликнул Освальд, когда Крестоносец тронулся с места. — Вам не отделаться от меня подобным образом! Я знаю, что не должен был… Я не хотел… Не понимаю, как… Но вам было незачем…
— Продолжайте! — подбодрил его Деймрел. — Мне было незачем спасать мисс Лэнион из положения, которое явно не доставляло ей удовольствия? Вы это имеете в виду?
— Нет, черт возьми! — Освальд никак не мог найти слова, способные выразить его сумбурные мысли. — Вы не понимаете!
— Можете приписать мою сдержанность именно тому, что я все понимаю, — последовал довольно неожиданный ответ. — Однако терпение никогда не входило в число немногих моих добродетелей, поэтому чем скорее мы расстанемся, тем лучше. Мне очень жаль вас, но я не в силах облегчить ваши муки, к тому же ваша неспособность открыть рот без очередной хвастливой тирады сильно уменьшает мое сочувствие.
— Не нужно мне ваше проклятое сочувствие! — рявкнул уязвленный Освальд. — Вы можете сделать только одно, милорд! Перестать обхаживать Венецию! — Заметив блеск в глазах Деймрела, он быстро продолжил: — Перестать входить в ее дом, как в свой собственный, дурачить ее вашими светскими манерами, пользоваться тем, что она слишком невинна, чтобы раскусить ваши уловки! Перестать обращаться со мной как с чокнутым! Возможно, я в самом деле потерял голову, но у меня честные намерения! Не думайте, будто я не знаю, что веду себя невежливо! Я знаю, и мне на это плевать! Меня не заботит, даже если вы сообщите моему отцу о моем поведении!
На лице Деймрела было написано угрожающее выражение, но последнее замечание развеяло его гнев, заставив рассмеяться.
— Я не собираюсь прибегать к столь крайним мерам, — сказал он. — Будь рядом пруд… Но его нет, а вы, по крайней мере, на сей раз обошлись без высокопарных фраз. Однако если вы не хотите провести следующие несколько дней в постели, избавьте меня от подобных речей.
— Только слезьте с лошади, — яростно крикнул Освальд, — и мы посмотрим…
— Мой бедный юноша, в этом было бы больше «детской доблести, чем мудрости мужской». Не сомневаюсь, что вы полны отваги, но также уверен, что покончил бы с вами быстрее чем за две минуты. Я ведь не новичок в подобных делах. А теперь моя очередь произносить речь. Она будет короткой и, надеюсь, ясной. Я был терпелив с вами, так как не забыл муки первой любви и то, какого дурака я свалял в вашем возрасте, а также потому, что хорошо понимаю ваше желание убить меня. Однако потребовав, чтобы я перестал соблазнять мисс Лэнион, вы зашли слишком далеко. Только ее брат имеет право подвергать сомнению мои намерения. Если он сделает это, я ему отвечу, но единственный ответ для вас находится в носке моего сапога!
— Ее брата здесь нет! — быстро заявил Освальд. — Будь он дома, тогда все было бы по-другому!
— Какого дьявола… А, вы говорите о ее старшем брате, а я имел в виду младшего.
— Обри? — недоверчиво воскликнул Освальд. — Эту маленькую колченогую обезьяну? Что он может сделать, даже если попытается? И что он вообще знает, кроме пыльных древних авторов? Ему и в голову не придет, какую игру вы затеяли!
— Не относитесь к нему с презрением, — сухо заметил Деймрел, подбирая поводья. — Вам это тоже в голову не приходит.
— Я знаю, что вы не намерены жениться на Венеции! — крикнул Освальд.
Деймрел посмотрел на него со странной усмешкой в глазах.
— Знаете? — переспросил он.
— Да, знаю! — Когда Крестоносец двинулся дальше, Освальд повернул свою лошадь, испуганно глядя вслед Деймрелу. — Вы и Венеция? — пробормотал он. — Она бы просто не смогла выйти за вас!
В его голосе звучало нескрываемое отвращение, но Деймрел только рассмеялся, направил Крестоносца в ворота Прайори и поскакал по длинной, заросшей сорняками дорожке.
Освальд едва ли был бы более шокирован, даже если бы Деймрел открыто заявил о своих бесчестных намерениях. Его терзали сомнения и недоверие, но ему не оставалось ничего иного, как возвращаться в Эбберсли. Поездка была долгой и скучной, а Освальд чувствовал себя настолько униженным, что его не утешала даже мысль о Деймреле, задетом за живое его последними словами.
Марстон, забирая куртку и бриджи Деймрела, задумчиво посмотрел на него, но не стал делать никаких комментариев ни тогда, ни позже, когда обнаружил Имбера со страдальческим выражением лица переливающим бренди из бутылки в графин.
— Бренди кончается! — заявил Имбер. — Я так и думал, что его хватит не надолго, когда он делал заказ. Более того, он выпил все «Дьяболино», и если ему не нравится то, что было достаточно хорошо для его покойного лордства, то нечего ругать меня. Я уже педелю назад предупреждал его, как обстоят дела.
— Я отнесу ему бренди, — предложил Марстон.
Имбер фыркнул, но не стал возражать. Он был стар, и у него болели ноги. Имбер всегда пользовался услугами Марстона, но порицал его за то, что он берется за дела, не относящиеся к его компетенции. Марстон не брезговал таскать дрова для камина и даже пилить их, а когда Нидд отсутствовал, расседлывал лошадь хозяина и чистил ее. «Лакей покойного лорда никогда не стал бы так себя унижать, — думал Имбер. — Каков господин, таков и слуга». Покойный лорд знал себе цену и всегда соблюдал должную дистанцию. Никто не осмеливался ни на какие вольности в его присутствии, а он сам никогда не говорил со слугами так фамильярно, как его сын. И уж во всяком случае, покойный лорд не стал бы приезжать в Прайори без предупреждения, в сопровождении только слуги и конюха, и оставаться здесь на длительное время, когда более половины комнат заперты, а в доме нет ни одного лакея, чтобы придать ему хоть какую-то респектабельность. Все это — результат жизни в чужих краях, среди людей, которые немногим лучше дикарей. Когда Имбер рискнул намекнуть теперешнему лорду, что не подобает джентльмену его положения так по-приятельски держаться с Марстоном, он ответил: «Мы с Марстоном старые друзья и побывали вместе в стольких переделках, что можем обходиться без церемоний». Неудивительно, что Марстон брезговал компанией Имбера и слишком задирал нос, чтобы посплетничать с ним о его лордстве. Держался он достаточно вежливо, но когда не хотел отвечать, делал вид, будто не слышал вопроса. «Если он так обожает его лордство, то почему не говорит о нем, вместо того чтобы молчать, как деревянный идол?» — с негодованием думал Имбер, глядя, как Марстон берет поднос и песет его по коридору в передний холл.
