Виктория Холт - Лорд-обольститель

Я поспешно вошла в дом. Жуткое приключение осталось позади…

Вспомнив о записке, которую нужно было передать принцессе, я поднялась в ее комнату.

— Вы принесли… — начала она и осеклась. Затем продолжила: — Мадемуазель Коллисон… Кейт… что случилось? У вас такой вид, будто вы встретили привидение.

— Приключение.

Она уже вскрывала конверт.

Пробежав глазами письмо, принцесса вопрошающе посмотрела на меня.

— Кейт, что случилось?

— Выйдя из лавки модистки, я наняла фиакр. Обычный фиакр, каких множество. Кучер выглядел, как и все остальные кучера в их синих ливреях и белых шляпах. Но потом заметила, что мы едем совсем не туда. На мой вопрос он ответил, что эта дорога короче. Но вскоре… я сообразила, что он везет меня совсем в другое место.

— Почему?

— Понятия не имею. Заметив, что я начала тревожиться, он поехал очень быстро. Видимо, он поджидал меня… со своим фиакром… возле лавки модистки. Похититель все погонял лошадей… Слава Богу, мы угодили в скопление экипажей и я смогла выпрыгнуть… Иначе…

— Иначе — что?

— В голову приходит только то, что он собирался меня ограбить… может быть, даже убить…

— О нет!

— С другой стороны, если бы это было ограбление, он бы выбрал кого-нибудь другого. На мне ведь не было ничего такого, что могло бы послужить приманкой для грабителя.

Она взглянула на письмо, которое держала в руке. Затем медленно произнесла:

— Понятно. У вас было вот это. Барон. Он все знает. То был один из его людей. Он хотел заполучить это письмо.

— О чем это вы? — удивилась я.

— Письмо не имеет никакого отношения к шляпкам. Я использую лавку модистки как почту.

— От кого это письмо?

Принцесса помедлила, потом все же произнесла:

— От Армана Л’Эстранжа.

— Так, значит, все это время вы переписывались с ним, а я исполняла роль курьера?

Она кивнула.

— Я договорилась с модисткой, и пока все шло хорошо…

— Понятно, — медленно произнесла я.

— Ничего вам не понятно. Я влюблена в Армана. И это усугубляет ситуацию. Мы — любовники, Кейт. Настоящие любовники. Я хочу сказать, что между нами уже было абсолютно все, что происходит между мужчиной и женщиной.

— Вот оно что…

— Вас это шокирует. Вы строите из себя прогрессивную леди, но все же это шокирует вас. Я люблю Армана, а он любит меня.

— Быть может, вы могли бы пожениться. Еще не поздно.

— На мне решил жениться барон.

— Для этого необходимо согласие и второй стороны.

— Этого никто не допустит. И Арман в том числе. Барон может погубить его. Но это не мешает нам… заниматься любовью… когда удается встретиться.

— Но вы такая юная.

— Достаточно взрослая. Мне скоро восемнадцать. Это началось больше года назад. Не думайте, что на fкte champкtre был первый сеанс грехопадения.

Я изо всех сил пыталась понять, что все это значит, но ввиду того, что все еще не пришла в себя после пережитого шока, едва ли была способна мыслить совершенно здраво. Мне было жаль эту бедную девочку. Она и в самом деле была до смерти напугана.

Принцесса заговорила, и ее голос срывался от страха.

— Он знает. Он обо всем узнал. Он понял, что вы ходите в лавку модистки за моими письмами, поэтому и устроил это похищение. Вас должны были куда-то доставить и отнять письмо.

— Звучит слишком дико.

— Только не для него. Барон способен на все. Он следил за мной. Быть может, до него дошли слухи о нас с Арманом. Люди любят поболтать, а он умеет заставить их разговориться. И выследил меня. Вот почему была устроена эта засада. Слава Богу, вам удалось бежать. Если бы это письмо попало ему в руки…

Я ей поверила, потому что и сама была слишком потрясена происшедшим. Я думала о том, как отчаянно Мари-Клод экспериментирует с любовью. Она еще так юна, ее детство было таким одиноким. И то, что этого полуребенка принуждают к браку с таким чудовищем, казалось мне бесчеловечным.

Я попыталась утешить ее.

— Моя дорогая принцесса, если бы он знал, что в лавке модистки находится подобное письмо, ему было бы вполне достаточно войти туда и потребовать его. Модистка не посмела бы ему перечить.

— Нет, Кейт, это было бы совсем не похоже на него. Он хотел похитить вас, отнять письмо, но обставить дело так, будто это было простое ограбление. Он постарался бы скрыть от меня то, что ему известно, но при этом изобрел бы какой-нибудь изощренный, дьявольский способ мести. Он решил жениться на мне только ради королевского происхождения. Именно для этого я ему и нужна… вынашивать его детей… и только это…

Она взглянула на письмо и поцеловала его.

— Представляете, как он был бы взбешен, узнав, что мы с Арманом любовники?

— Я бы назвала это естественной реакцией.

— А то, что я не девственница?

— Его тоже нельзя назвать девственником. Почему бы вам не рассказать ему обо всем, что произошло? О том, что вы любите Армана. Попросите освободить вас.

— Вы сошли с ума? Что тогда с нами будет? Это всех погубит. Л’Эстранжам придет конец. Он умеет мстить.

— Неужели барон действительно так коварен?

— Еще бы. И они еще хотят, чтобы я вышла за него замуж!

— Мне кажется, вы ошибаетесь насчет фиакра. Скорее всего, это была попытка ограбления. А возможно, кучер просто хотел заставить меня заплатить кучу денег. То обстоятельство, что я иностранка, позволило бы ему заявить, что он неправильно меня понял.

— Это был барон, — уверенно произнесла принцесса. — И я это знаю совершенно точно.

Я вернулась в свою комнату, до глубины души потрясенная не только тем, что пришлось пережить мне самой, но и тем, что поведала принцесса.

К концу следующей недели портрет был готов. Для меня эта неделя выдалась весьма напряженной. На прогулках я теперь не отходила далеко от дома, чтобы избежать необходимости на обратном пути брать фиакр. У меня выработалось стойкое отвращение к наемным экипажам.

После своей исповеди принцесса заметно повеселела. Казалось, она весьма довольна собой и, более того, отныне держалась даже с некоторым вызовом. В ней чувствовалась утрата невинности, которая, как я позже поняла, довольно явственно прослеживается в юных девушках, получивших добрачный сексуальный опыт.

Я спрашивала себя, какой будет ее супружеская жизнь и что предпримет барон, когда обнаружит, что у его невесты до свадьбы был любовник.

Мне не хотелось углубляться в эти размышления. Их союз и без того представлялся достаточно несчастливым. Но меня это не касалось. Я была всего лишь художником, которому заказали миниатюрные портреты жениха и невесты.