Кимберли Кейтс - Украденные небеса
И все же факт оставался фактом, не подлежащим сомнению. Рядом с ним лежала женщина. Более того, что-то в ней показалось ему знакомым. Но что именно? И почему она лежала с ним рядом?
Пытаясь получше разглядеть ее черты, он убрал с лица женщины каштановые пряди и тут же замер в изумлении.
Нора Линтон? Но она ведь собиралась уехать… Он прекрасно помнил, что распорядился насчет экипажа, который должен был доставить ее в Дублин. Он положил в конверт триста фунтов и велел кучеру незаметно сунуть деньги в ее сундук, так, чтобы женщина не знала. Этих денег ей должно было хватить на первое время, чтобы она могла где-то устроиться.
Да, Нора должна была уехать. Именно по этой причине он влил в себя гораздо больше бренди, чем следовало бы. Он хотел забыться, хотел забыть ее чудесные глаза…
— О Господи, Нора… — Он осторожно прикоснулся к ее плечу и вдруг понял, что произнес ее имя вслух.
Она тут же шевельнулась и прошептала:
— Успокойся, все в порядке. Все будет хорошо.
Произнесенные ею слова звучали совершенно естественно, словно она повторяла их сотни раз.
Тут глаза ее наконец-то открылись, и она приподняла голову. В следующее мгновение взгляды их встретились, и Эйдан вдруг понял, что никогда не видел таких прекрасных глаз, как у этой женщины.
— Эйдан… — Она всхлипнула. — Эйдан… слава Богу! Не могу поверить, что ты… вы…
— Ты такая бледная… — пробормотал он, глядя на нее с удивлением.
Она вдруг рассмеялась и провела ладонью по волосам.
— Я догадываюсь, что выгляжу не лучшим образом.
— Да, действительно… Только почему-то… Почему-то мне хочется тебя поцеловать.
Она снова рассмеялась и в смущении отвела глаза. Эйдан же осмотрелся и проговорил:
— Черт возьми, а что здесь происходит?
— Ты был болен, — ответила Нора. — Ты отравился.
— Отравился? — Эйдан невольно вздрогнул. — Но какого дьявола… — Он попытался встать.
— Нет-нет, не напрягайся! — воскликнула Нора. Она заставила его лечь и сказала: — Это был несчастный случай. Твоя дочь подмешала какие-то порошки…
— О Боже, Кассандра! Что с ней?!
— С ней все в порядке. Но она очень беспокоится за тебя. Я немедленно пошлю за ней.
Вскочив с постели, Нора подбежала к двери и на несколько секунд вышла из комнаты. Вернувшись к постели, она в смущении пробормотала:
— Полагаю, вы должны знать, что Кассандра очень мной недовольна. Теперь, вероятно, вам не составит труда убедить ее в том, что мне следует покинуть замок. — Нора улыбнулась, но губы ее дрожали. — Более того, при каждом удобном случае она не уставала повторять, что терпеть меня не может.
— Терпеть не может?..
— Видите ли, дело в том, что я… Я не пускала ее сюда, когда…
Тут дверь распахнулась, и в комнату влетела Кассандра. Ее опухшие от слез голубые глаза пылали гневом. Увидев отца, она закричала:
— Папа, папочка, я не могу поверить, что ты поправился! — Девочка бросилась в объятия Эйдана. — Папочка, прости! Я этого не хотела!
Эйдан прижал дочь к груди и, поглаживая ее по волосам, проговорил:
— Конечно, я поправился. Ты должна запомнить: ничто не заставит меня покинуть тебя.
— И я тоже тебя не покину! Но она… — Девочка покосилась на Нору. — Она прогоняла меня! Она не позволяла мне оставаться с тобой!
Эйдан взглянул на Нору, но та не сказала ни слова.
— Папа, я пыталась прогнать ее, как ты хотел. Я ее ненавижу!
— Ненавидишь? — Эйдан в изумлении уставился на дочь.
— Да, ненавижу… — Кассандра всхлипнула. — Тебе было очень плохо, а она только изредка позволяла мне приходить к тебе в комнату!
— Тише, Кэсси. — Эйдан снова взглянул на Нору, но она тут же отвернулась и ушла в свою комнату.
Глава 12
Эйдан заглянул в глаза дочери и спросил:
— Кэсси, в чем дело?
И тут Кассандру словно прорвало. Всхлипывая и утирая кулачками слезы, она говорила то о любовном зелье, купленном у цыганок, то об «ужасной англичанке», запрещавшей ей надолго оставаться в комнате. Наконец девочка умолкла и, по-прежнему всхлипывая, уткнулась лицом в грудь отца.
Откровения Кассандры совершенно запутали Эйдана. Поглаживая плакавшую дочь по волосам, он думал о странном поведении англичанки. Действительно, зачем ей понадобилось оставаться с ним, когда в замке Раткеннон множество слуг? И почему она не позволяла девочке сидеть с больным отцом? Эйдан снова и снова задавал себе эти вопросы, однако ответов не находил.
Когда Кассандра наконец-то успокоилась и уснула, Эйдан позвал слугу и велел, чтобы девочку перенесли в ее покои и вызвали к ней миссис Бриндл. Затем попросил, чтобы к нему пригласили мисс Линтон.
Нора вошла в его комнату через четверть часа. В руках она держала белую соломенную шляпку, волосы ее были собраны на затылке, а измятое платье она сменила на другое, явно дорожное. И только глаза оставались прежними — грустными и усталыми. Но о чем она грустила? Этот вопрос не давал Эйдану покоя.
Приблизившись к нему, она проговорила:
— Надеюсь, вы не станете возражать, если я попрошу Шона заложить карету. Я хочу, чтобы он отвез меня в Дублин. Ведь вы еще до своей болезни распорядились на сей счет, не так ли? Откровенно говоря, я уже попросила об этом Шона.
Как ни странно, но Эйдан вдруг почувствовал стеснение в груди. Да, он прекрасно помнил, что отдавал распоряжение насчет кареты, но сейчас ему почему-то не хотелось об этом говорить.
— Мисс Линтон, я уверен только в одном: теперь Кассандра не станет возражать против вашего отъезда.
Она кивнула:
— Верно, не станет. Думаю, что даже не захочет со мной попрощаться.
Эйдан внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину и вдруг воскликнул:
— Нора, что за глупости?! Что у вас с Кассандрой произошло?! Разрази меня гром, я ничего не понимаю! Ведь у вас с ней все было замечательно. А теперь… Девочка говорит, что ненавидит вас. Так что же произошло? Почему все так изменилось?
Нора пожала плечами:
— Имеет ли это какое-либо значение? Я полагала, что вы только обрадуетесь подобной перемене. Для девочки же будет лучше, если она избавится от своих прежних представлений о моей скромной персоне.
— Нора, но почему вы не позволяли Кассандре сидеть со мной? Она уверена, что вы хотели ей досадить, что вы жестокая и деспотичная…
— Наверное, ей так показалось. Я понимаю, что она очень переживала и хотела находиться рядом с вами, когда вы болели.
— Но у вас ведь имелись веские причины не пускать ее ко мне?
— Вам было очень плохо, и вы ужасно мучились от болей. К тому же вы бредили, и я решила, что ей не следует присутствовать, не следует слушать… — Нора внезапно умолкла и потупилась.