Кэти Максвелл - Твоя навсегда
Он произнес слово «месяц» так, как будто для него этот период времени был равен целой жизни. Для Саманты же все эти месяцы промелькнут как несколько минут. А потом им придется расстаться, и она останется одна.
– Сэм? – тихо позвал он.
Положив вилку на стол, она склонила голову и уставилась на свои колени.
– Ночью мне приснилось, что у нас с тобой родился ребенок.
Он тут же убрал руки с ее плеч.
– Ребенок? – удивленно спросил он.
– Это вполне может случиться. Помнишь, чем мы с тобой вчера занимались весь вечер?
Он не ответил ей.
Она почувствовала, как густо покраснели ее щеки.
– Я как-то не задумывалась об этом, но, проснувшись и вспомнив этот сон, я… я поняла, что хочу от тебя ребенка, – сказала Саманта, подняв голову и посмотрев на него. – Но если ты все время будешь в море, то нашему сыну придется расти без отца. У него будет унылое и безрадостное детство.
– Сыну? – едва слышно переспросил он.
– Да, сыну. Во сне я видела именно сына, – сказала она. Каждый мужчина хочет иметь сына. Неужели он – исключение? Ребенок – это один из многих способов привязать к себе Марвина.
Он так и не ответил ей, потому что в этот момент возле парадного входа в гостиницу раздался какой-то шум. Потом послышался громкий топот ног. Саманта увидела, как в общий зал входят слуги в знакомых темно-красных ливреях. На одном из этих слуг был огромный белоснежный парик.
– Я узнала человека в парике, – сказала Саманта, наклонившись к мужу. – Это Фенли, камердинер герцога Эйлборо.
– Эйлборо? – переспросил Марвин, медленно вставая из-за стола.
Как только у двери появились новые гости, мистер Седлер стремглав выбежал в коридор. Они услышали, как он сказал:
– Ваша светлость, вы оказали нам большую честь, посетив наше скромное заведение.
Так значит, герцог в Спрауле! Какой сюрприз! И Саманта тоже поднялась из-за стола, впрочем, как и все, кто в этот момент находился в общем зале.
– Это удивительно, – прошептала она мужу. – Новый герцог очень редко наведывается в свое родовое гнездо. После похорон своего отца он еще ни разу не был в Спрауле.
– Удивительно, – повторил за ней Марвин, явно не разделяя всеобщего ажиотажа.
В этот момент его светлость герцог Эйлборо медленно и величественно вошел в общий зал. Герцог был мужчиной среднего роста с большим аристократическим носом. На его голове уже появились первые залысины. Сквайр Биггерс следовал за ним буквально по пятам. Когда герцог остановился, чтобы поговорить с мистером Седлером, то сквайр едва не наступил ему на ногу.
– Я приехал сюда по одному неотложному делу. Теперь снова уезжаю. Однако я решил немного задержаться для того, чтобы поговорить с нашим дорогим сквайром. Я слышал, что вчера в Спрауле состоялась свадьба. Дворецкий сказал мне, что некий Марвин Браун, который гостит в деревне, женился на дочери викария. Это правда?
Все присутствующие сразу посмотрели на Саманту и Марвина. Мистер Седлер почтительно поклонился герцогу и ответил:
– Да, ваша светлость, это правда.
Слегка толкнув мужа локтем в бок, Саманта спросила:
– Герцог знает тебя?
Марвин не ответил ей.
– Странно, – сказал Эйлборо. – Марвин Браун был когда-то моим гувернером. Я его очень любил.
Снова вспомнили об этом несчастном гувернере. Здесь явно было что-то не так. Саманта вопросительно посмотрела на Марвина. Однако он даже не повернулся к ней. Марвин не отрываясь смотрел на герцога.
– Насколько я знаю, дочь викария – молодая женщина, – сказал герцог. – Мистеру Брауну сейчас, должно быть, уже далеко за восемьдесят. Он хороший человек. Я думал, что он умер несколько лет назад. Наверное, я ошибался, – сказал он, стягивая с рук перчатки. – Где же он? Я бы хотел увидеть его.
Мистер Седлер недоуменно воззрился на сквайра Биггерса. Тот только пожал плечами в ответ.
– Он здесь, в этом зале, ваша светлость, – сказал мистер Седлер, отступая назад.
– В этом зале? – переспросил герцог, внимательно оглядывая комнату. Он пытался найти Марвина Брауна.
В этот момент все смотрели на Саманту и Марвина. Все, кроме Эйлборо.
Наконец и герцог посмотрел на ее мужа. Сначала он широко раскрыл рот от удивления, а потом едва не перестал дышать.
Саманте даже показалось, что у него случился апоплексический удар. Она подалась вперед, однако Марвин положил ей на плечи руки и нежно, но довольно крепко прижал ее к себе.
– Не может быть, – пробормотал Эйлборо. – Это просто невозможно.
Глубоко вздохнув, ее муж расправил плечи.
– Да, брат, это я.
– Но мы думали, что ты умер, – сказал Эйлборо.
– Я не умер, – ответил Марвин и, словно фокусник, развел руки в стороны.
ГЛАВА 8
Совершенно сбитая с толку, Саманта посмотрела мужа. Как все это понимать? Неужели герцог – его брат? А почему тогда его фамилия Браун?
Она ожидала, что герцог будет всячески отрицать родство с ее мужем. Однако, оправившись от шока, герцог внятно и довольно учтиво произнес:
– Я думаю, что нам следует продолжить этот разговор с глазу на глаз.
– Как вам угодно, – так же подчеркнуто вежливо ответил Марвин. Казалось, он обращается к совершенно незнакомому человеку.
– Фенли, – обратился Эйлборо к слуге в белом парике. – Распорядись насчет отдельной комнаты.
Фенли взял мистера Седлера под руку и вывел его в коридор.
Марвин повернулся к Саманте.
– Мне нужно поговорить с братом. Это займет всего несколько минут. Ты останешься здесь и все-таки позавтракаешь или поднимешься в спальню?
Она просто ушам своим не верила.
– Это была шутка?
– Что именно? То, что я предложил тебе подняться в спальню, или то, что герцог – мой брат? – совершенно спокойно спросил он.
Раздраженно хмыкнув, Саманта ответила:
– Насчет герцога.
– Нет, это не шутка.
Окончательно поверив в то, что ее не разыгрывают, Саманта в ужасе отшатнулась от него. Быстро оглядев комнату, она заметила, что миссис Седлер, сквайр Биггерс и слуги герцога во все глаза смотрят на нее. Словно все они сейчас находятся в театре и наслаждаются увлекательной пьесой.
Только Эйлборо и ее муж не принимали в этом участия. Однако она заметила, что на какую-то долю секунды глаза герцога остановились на ней, а потом он быстро отвел их в сторону.
Должно быть, Марвин тоже заметил это.
– Знай, что я всегда буду заботиться о тебе, – сказал он, взяв ее за руку. – Ты понимаешь меня, не так ли?
Саманта взглянула на его угрюмое лицо. Ее начали одолевать сомнения. Он стоял так близко, что она даже могла рассмотреть в деталях рисунок на радужной оболочке его глаз. Утром, лежа в постели, она дразнила его, говоря, что у него черные как уголь глаза и что за такими бездонными глазами, вероятно, скрывается такая же черная душа. Она лежала на нем нагая и счастливая. Он улыбнулся ее шутке, и его глаза засияли теплым янтарным светом. Тогда она сказала ему, что он, похоже, не совсем потерянный человек и его душу еще можно спасти. Он громко засмеялся, а потом уложил ее на спину и принялся щекотать. Он щекотал ее до тех пор, пока она не начала умолять его о пощаде. Потом он крепко обнял ее и нежно поцеловал.
