Мэри Хупер - Падшая Грейс

Живые, узрите участок земли сырой,

Где забвенье вас ожидает.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Когда ранним утром работники «Похоронного бюро семейства Победоноссон» прибыли на станцию «Ватерлоо некрополис», паровоз и вагоны были покрыты изморозью, а окна украшены узорами из кристалликов льда, придавая поезду воздушный, нереальный вид. Поезд-призрак тускло поблескивал на мрачной, освещаемой газовыми фонарями станции. Грейс, войдя в вагон для служащих бюро и сев у окна, попыталась представить себе, какое впечатление он может произвести, когда будет двигаться по загородной местности, извиваясь змеей по ледяному ландшафту, белому и сверкающему на морозе, холодному, как сама смерть.

Добравшись до лондонских окраин и приближаясь к железнодорожному переезду, поезд издал долгий утробный гудок — удивительно траурный звук. Глядя в окно, Грейс заметила, что несколько батраков на ферме, работавших в поле, положили свои орудия труда, сняли шапки и стояли, опустив головы, когда он проезжал мимо. Когда у переезда поезд замедлил ход, на какое-то мгновение воцарилась почти полная тишина, в которой можно было расслышать приглушенные всхлипы в вагоне третьего класса; затем состав пересек переезд, со свистом выбросил клуб обжигающе-горячего пара и громко застучал колесами по рельсам, вновь набирая ход.

Недалеко от Бруквуда поезд снова выбросил облако пара, затем из тумана выступили очертания высоких вечнозеленых деревьев, и вскоре их сменило аккуратное здание станции. Она была безыскусной, простой, как и любой другой полустанок, но с одним отличием: на платформе стояли, выстроившись в ряд, работники похоронного бюро в черных сюртуках и цилиндрах, и, как только поезд подъехал к станции, они принялись кланяться в пояс. Когда состав остановился, завизжав тормозами, служащие бюро спрятали подальше свои кости, карты и фляги с горячительными напитками и выскочили на платформу, чтобы занять свои места согласно церемониалу. Грейс тоже вышла, поправив вуаль. Похороны, которые она должна посетить, обещали быть особенно изнурительными, поскольку хоронили молодую женщину, погибшую во время дорожно-транспортного происшествия вечером накануне свадьбы. Хоронить ее собирались в свадебном платье с вуалью, а традиционный свадебный пирог раздадут гостям в буфете после погребения.

Стоя на платформе в ожидании последних распоряжений от мистера Победоноссона, Грейс впитывала в себя звуки и образы Бруквуда. Когда она была здесь в прошлый раз, то сгибалась от горя, плохо соображала из-за того, что с ней приключилось, и почти ничего не видела. Теперь же она с пониманием и сочувствием поглядывала на мрачный вид молчаливо и неуклюже меривших шагами платформу печальных людей, недавно потерявших близкого человека. Они походили на странных черных насекомых.

Грейс передернуло. День был морозный, и, хотя она надела пару новых шерстяных чулок, холод все равно давал о себе знать. Когда Грейс покупала чулки, она приобрела еще одну пару, для Лили, собираясь отнести ей подарок как можно скорее. Грейс уже три недели не виделась со своей сестрой, и ей многое хотелось рассказать, начиная с того вечера, когда она увидела красавца-принца Альберта в королевской карете.

Пока из вагона молча выгружали гробы первого класса, мистер Победоноссон сделал Грейс знак подойти к катафалку. Накануне семья погибшей девушки заплатила лишнюю гинею за то, чтобы Грейс несла молчаливое дежурство у открытого гроба в доме умершей, пока те дамы, чья чувствительность не позволяла им совершить печальное путешествие в Бруквуд, подходили к гробу, чтобы произнести слова прощания. Таким образом, Грейс провела всю ночь, стоя на коленях у гроба, и теперь она не только мерзла и испытывала голод, но и изнемогала от усталости. (Помимо всего прочего, она не получит ни пенни из той гинеи и, более того, даже не узнает, сколько заплатили за ее работу.)

Белый гроб, покрытый бархатом, осторожно поместили на поджидающие дроги, и Грейс, склонив голову и сложив опущенные руки перед собой, пошла вперед, прокладывая катафалку путь по тронутым морозом аллеям. За ней следовала обычная для похорон толпа: носители подушечки с регалиями, носители шеста и два бездомных ребенка, которых специально наняли для участия в процессии; за ними следовали несостоявшийся супруг погибшей девушки, ее родственники, друзья и прислуга, все одетые в черное, с траурными кольцами и в черных кожаных перчатках, оплаченных отцом покойной.

Служба у могилы казалась нескончаемой, поскольку два священника — один из церкви, прихожанкой которой была покойница, а второй — старый друг семьи, который должен был ее венчать, — похоже, повздорили из-за того, кто из них должен произносить речь последним. Когда один пробормотал о том, что смерть в конце концов заберет всех, второй прочитал проповедь о бренности жизни.

Когда служба наконец завершилась и было пролито много слез, скорбящие отправились в буфет для пассажиров первого класса, где всем раздали по куску пирога и налили бренди, а Грейс получила возможность немного побыть одна, прежде чем поезд пустится в обратный путь на станцию Ватерлоо.

Она направилась прямиком к месту упокоения Сюзанны Солан и обнаружила там мавзолей, который, по рассказам Джеймса Солана, приказал возвести отец умершей. Это было величественное сооружение в египетском стиле: пирамидальной формы, со сфинксами по обе стороны от входа и сверкающими дверьми из кованого металла. Грейс не смогла удержаться и заглянула в боковое окошечко — ей удалось разглядеть портрет королевы Виктории и принца Альберта, миниатюрный алтарь с распятием и два обитых гобеленом кресла с низкими сиденьями, какие можно увидеть в церкви. Также там находились мраморные полки, на которых хватило бы места для восьми гробов, но сейчас занято было только одно, в самом низу.

Грейс, увидев гроб Сюзанны Солан и зная, кто еще в нем лежит, разрыдалась, удивившись глубине своего горя. Она оплакивала потерянного ребенка, свою несчастливую судьбу и разлуку с Лили. Она плакала, потому что у нее, похоже, не было будущего — или только такое, которым управляют Победоноссоны, — и еще потому, что они были совсем не теми людьми, перед которыми она хотела бы быть в долгу. Но основная причина ее слез заключалась в том, что она жила совсем не так, как когда-то себе пообещала.

Девушка постояла возле мавзолея, пока не успокоилась, еще раз про себя произнесла грустные слова прощания с ребенком и вернулась на аллею, ведущую к станции.