Кара Эллиот - Не в силах устоять
Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
Гриф задумался и сжал губы. Ее сердце почему-то дрогнуло, и она заставила себя отвернуться в сторону. «Остепенись!» Даже без этого не произнесенного вслух предупреждения она поняла, что их отношения принимают опасный, непредсказуемый оборот…
В это мгновение налетел порыв ветра и вырвал блокнот из рук Грифа. Блокнот сначала взлетел вверх, а потом стал падать вниз, в сторону небольшого болотца.
Элизе удалось на лету схватить блокнот за уголок обложки, но под ней зашатался камень, и она потеряла равновесие. Отчаянно замахав руками, она попыталась не выпустить драгоценный блокнот.
Стена накренилась, солнце завертелось кругами, и в следующее мгновение она весьма неаристократично плюхнулась на землю.
— Не двигайтесь! — Голос Грифа раздавался где-то далеко, но когда Элиза открыла глаза, она увидела, что он уже слезает со своей высоты.
Прекрасно. Если маркизу и требуется напоминание, что она вовсе не грациозная богиня, — то вот оно, перед глазами.
Она подняла голову, чувствуя прилипшую к щеке грязь и солому, и попыталась сесть.
— Не двигайтесь! — снова крикнул Гриф.
Она старалась не думать о нем. Какой же у нее, должно быть, вид! Будто вовсе не Диана, а какая-то кикимора завладела ее телом и душой. Настоящая Элиза, леди Брентфорд, осталась где-то в тени, радуясь тому, что никто ее не замечает. Она и не пыталась сорвать с себя корону Королевы Греха.
— Прекратите дергаться. — Гриф придавил ей плечи, не обращая внимания на ее протест. — Вы упали с большой высоты и сильно ударились. Лежите смирно и позвольте мне проверить, целы ли ваши кости. — Он прошелся пальцами по руке. — Чувствуете боль?
— Нет, к счастью, я ударилась головой, — мрачно пошутила Элиза. — Больно только, когда я думаю. И поскольку сегодня я вообще даже не пыталась это делать, со мной все в порядке.
Гриф опустил голову, и все, что она видела, — это его макушку со спутанными волосами.
— Тихо. — Его голос был нежен, и она воздержалась от дальнейшего сарказма. А он, немного приподняв ей юбку, провел рукой по ноге до щиколотки.
— Ой.
— Этого я и боялся, — пробормотал он. — Я видел, как у вас подвернулась нога, когда вы падали.
— Это всего лишь растяжение, — быстро сказала она, чувствуя себя неповоротливой коровой. — Это скоро пройдет. — Она вдруг вспомнила про блокнот. — Вот ваши записи. Я надеюсь, что они не пострадали.
— Ваша безопасность гораздо ценней моих каракуль.
— Мне было бы интересно узнать, что вы записывали.
Он взял блокнот из ее рук.
— Это вовсе не так важно, как ваша нога.
— Да она пройдет.
— Нет. Нога в этом месте уже распухла. Но если я сниму ботинок, я боюсь, что будет хуже. — Гриф снял с себя галстук и начал перевязывать щиколотку. — Пока я перевяжу туго щиколотку, и это, наверное, неудобно, но зато поможет в дальнейшем. Дома вы должны лечь и поднять ногу повыше, подложив подушку. Вам нельзя ходить по крайней мере один день. А теперь позвольте мне помочь вам лечь поудобнее, пока я схожу за своей лошадью.
— Нет! — Элиза схватила его за рукав. — Не стоит устраивать спектакль из-за моей глупости.
Он сдвинул брови.
— Я бы предпочла сама дойти до дома. — На самом деле нога болела весьма ощутимо, но она была твердо намерена спасти остатки своей гордости. — Помогите мне встать.
— Ладно. Давайте… давайте просто забудем об этом, — пробормотала она. Больше всего ей хотелось дохромать до дома и залечить свои недуги. — Продолжим путь.
— Разумеется. — Он положил ее руку в сгиб своего локтя. — Будьте осторожны, здесь дорога не очень ровная.
Элиза шла по извилистой тропинке, и каждый шаг стоил ей большого труда и невыносимой боли. «Так тебе и надо, — говорила она себе, — это еще самое ничтожное наказание за твои грехи».
Слава тебе, Господи, за то, что проявил милосердие. По крайней мере ее не поразил удар грома.
Мелкий ручей был последней преградой перед тем, как они должны были спуститься к дороге, которая вела к дому. Элиза стиснула зубы, приготовившись преодолеть скользкие камни.
«Иди медленно, не торопись, — уговаривала она себя, — и тогда каким-либо чудесным образом тебе удастся избежать еще одного неграциозного падения».
Она приподняла юбки и вдруг оказалась в воздухе — это Гриф подхватил ее на руки.
— Но, сэр, я и сама могу перейти.
— Замолчите. Разве вы ни разу никому не позволили перенести вас через опасное место?
Как на это ответить? Кроме Гасси, в ее жизни не было никого, кто бы сделал ей такое галантное предложение.
Не обращая внимания на камни, Гриф пошел прямо по мелководью.
— Вы испортите свои дорогие сапоги, — заметила она.
Маркиз был в нерешительности, но, внимательно посмотрев ей в лицо, вздохнул и протянул руку.
— Вот видите, ничего страшного, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Я просто обопрусь о вас немного и смогу идти.
— Осторожность никак не умаляет отваги, леди Брентфорд. Мне вы ничего не должны доказывать.
— Отвага. — Улыбка получилась грустной. — Любая моя попытка изобразить себя в героическом свете будет выглядеть довольно жалкой, не так ли?
Он резко остановился и, повернувшись к ней, взял за плечи.
— Давайте не ходить на цыпочках вокруг того, что произошло между нами, — тихо сказал он. — Я обещал вести себя как джентльмен, но не сдержался, так что если кто-то и заслуживает порицания, так это я. Но это не значит, что я сожалею о том, что случилось. Вот такой я противоречивый человек.
Он вымученно улыбнулся.
— Между нами существует мощное физическое влечение, — продолжал он. — Мы с вами разумные, взрослые люди…
— С этим можно было бы и поспорить, — прервала его Элиза.
— Я согласен, на какое-то короткое время эмоции перехлестнули разум. Однако мое мнение таково — нет ничего постыдного в том, что человек обладает страстным характером.
Как же ей хотелось поверить ему. И все же…
— Возможно, такое объяснение годится для повесы, лорд Хадден. Но для леди все обстоит гораздо сложнее. И поэтому сбивает с толку.
— Простите, если я смутил вас.
— Я похороню их с подобающими воинскими почестями, — ответил он. — Включая салют из двадцати четырех орудий.
Она не удержалась от улыбки.
— У вас очень своеобразное чувство юмора, лорд Хадден. Многие мужчины относятся к себе гораздо серьезнее, чем вы.
— Еще один из моих недостатков.
— Ирония никогда не была недостатком, — возразила Элиза. — Если только она не за чужой счет, — поправилась она. Они перешли ручей. — Можете опустить меня на землю.
