Тесса Дэр - Танец с герцогом
Ее муж подставил себя и позволил ей выиграть. Она хотела обыграть его в честном сражении, доказать, что может играть с ним на равных. Но на самом деле он контролировал ход игры с самого начала, манипулируя результатами. А теперь…
Теперь она попалась прямо в расставленные им сети.
Дрожа от страха, смешанного с томительным предвкушением, Амелия начала раздавать карты. Она изо всех сил старалась выиграть, но увы… Силы были неравны.
Спенсер не оставил ей ни единого шанса на победу.
— Простое везение, — произнес он. В мгновение ока он отодвинул стол в сторону, а потом многозначительно похлопал себя по коленям. Этот жест очень неприятно напоминал тот, каким подзывают к себе собаку. — Десять минут, — напомнил Спенсер. — Не больше. Я человек слова, помнишь? Иди же сюда. — С этими словами он почти галантно протянул Амелии руку.
И она приняла ее. Амелия хотела научиться получать плотские удовольствия, не подвергая риску собственное сердце. Так почему бы не воспользоваться представившейся возможностью? Всего десять минут.
Амелия поднялась со своего места, подошла к мужу и, развернувшись, неловко уселась ему на колени.
— Нет, не так, — нетерпеливо произнес он. Схватив жену за бедра, он встал и, развернув ее лицом к себе, уселся снова.
К своему ужасу, Амелия обнаружила, что фактически оседлала колени Спенсера, а многочисленные складки ее юбки горой высились между ними.
— Вот так-то лучше, — произнес Спенсер, обхватывая бедра Амелии своими большими сильными руками и выжидательно вскинув бровь. — Помнишь, о чем мы договаривались? Спусти лиф.
— Самостоятельно? Но ведь пуговицы…
— Мне кажется, ты справишься.
Дьявол. Он прав. В такой бедной семье, как у нее, женщина не могла не научиться самостоятельно освобождаться от одежды. Амелия медленно подняла руки и согнула их в локтях, чтобы дотянуться до верхней пуговицы у основания шеи.
Крепче сжав бедра жены, Спенсер еле слышно застонал.
Хватило лишь беглого взгляда вниз, чтобы понять причину. Теперь, когда Амелия подняла руки, ее груди оказались выпяченными вперед, да так сильно, что угрожали вывалиться из декольте.
Взгляд Спенсера сосредоточился на вырезе платья, и Амелия вдруг почувствовала себя ужасно развратной и безвкусной. Ее пальцы заметно дрожали, когда она расстегивала верхнюю пуговицу. К тому времени как Амелия достигла четвертой, ее грудь начала быстро вздыматься от нервных вздохов. Амелия замерла, не в силах дотянуться до пятой пуговицы.
— Еще, — хрипло потребовал герцог, глаза которого горели едва сдерживаемым желанием. — Продолжай.
Амелия осторожно опустила руки, соединив тем самым лопатки, и потянулась пальцами к ложбине между ними. У нее снова перехватило дыхание. Если предыдущее положение рук заставило ее выпятить груди вперед, то теперь они еще и приподнялись. Амелия едва не утыкалась лицом в ложбинку между ними, расстегивая пятую, а потом и шестую пуговицу. Несмотря на то что платье расстегнулось до половины, туго затянутые ленты корсета не пускали грудь на свободу.
Семь пуговиц. Восемь.
Сколько же их всего? Десять? Двенадцать? Но даже двадцати будет недостаточно. Амелия обожала этот взгляд мужа и свою власть над ним теперь, когда расстегивала платье. Она больше не чувствовала себя безвкусной. Ощущения были чувственными, смелыми и сладострастными, словно все происходило не с ней. Ведь все вышеперечисленные эпитеты никак нельзя было применить к Амелии д’Орси.
Но ведь она больше и не была Амелией д’Орси, не так ли? Теперь ее звали Амелия Демарк, герцогиня Морленд.
А еще она была женой вот этого мужчины.
Когда пальцы Амелии достигли середины спины, платье начало падать с ее плеч и зрачки герцога расширились в предвкушении.
Амелия повела плечом, и рукав соскользнул вниз, увлекая за собой лиф. Девушка высвободила одну руку, а потом другую. Корсет и сорочка все еще скрывали ее тело от взора мужа, но Амелия никогда прежде не чувствовала себя более обнаженной. Не зная, что делать дальше, она просто опустила руки.
Собственнический взгляд герцога лениво скользил по изгибам ее тела. Капельки пота выступили в ложбинке меж грудей Амелии. В комнате было душно, да и оценивающий взгляд мужа обжигал сильнее солнечных лучей. Еще ни один мужчина не смотрел на нее подобным образом. Да, ее пожирал глазами мистер Пост, да и другие мужчины тоже. Грудь Амелии, выглядывавшая из декольте, всегда притягивала жадные взоры представителей противоположного пола. Но только она. Остальные достоинства Амелии их не интересовали.
Однако взгляд герцога Морленда был совсем иным. Не плотоядным, а оценивающим. Задумчивым. В нем читалось нечто большее, нежели простое восхищение. Взирая на тонкую ткань сорочки, он словно бы мысленно чертил план, продумывая возможные пути наступления.
Какое же это удивительное ощущение — быть объектом чьих-либо чувственных стремлений. Что с ней произойдет, когда этот мужчина потратит на нее хоть часть того времени и средств из тех, что тратит на проклятого жеребца? При мысли об этом Амелию обдало жаром, и ей показалось, будто она тает.
— Господи. — Герцог крепко обхватил Амелию за талию и потянул к себе, вздымая ее смятые юбки еще выше.
Внезапно самая сокровенная часть ее тела оказалась прижатой к телу мужа. Очевидно, мужчины никогда не таяли от желания. Нет, они становились большими и требовательно твердыми. И в ответ тело Амелии стало еще более мягким и податливым.
— Твой корсет, — выдохнул герцог. — Развяжи его.
Судорожно втягивая носом воздух, Амелия покачала головой:
— Только лиф. Таков был уговор.
Спенсер со стоном разжал пальцы. Амелия прикрыла глаза, внезапно испугавшись. Нет, она не боялась гнева мужа. Ей было страшно, что все это сейчас закончится.
Пальцы Спенсера еле заметно коснулись руки Амелии. А вскоре похожее ощущение возникло в другой руке. Он неспешно ласкал тыльные стороны ее рук, ставшие невероятно чувствительными ладони и нежные запястья. Амелии хотелось застонать. Ведь прикосновения мужа были такими непереносимо сладкими.
Амелия уже пожалела о том, что не развязала ленты корсета, ибо дышать теперь стало невыносимо трудно. Она едва не падала в обморок от обуревавшего ее чувственного томления. Ее веки дрожали, несмотря на то что она крепко закрыла глаза.
Амелия почувствовала, как муж шевельнулся, сократив расстояние меж их телами, и его дыхание согрело ее шею. А потом его губы прижались к пульсирующей жилке.
Спенсер легонько укусил ее за подбородок, и Амелия уставилась на ободранные обои. «Все это происходит на самом деле, — говорила она себе. — Герцог Морленд пробует на вкус мою шею, словно это самый спелый и сладкий из плодов за воротами Эдема. И это не сон. Вот же ободранные обои. Я их вижу».
