Кристина Брук - Мой прекрасный негодяй
Однако, несмотря на все досадные происшествия и разного рода задержки, он ухитрился сдержать свое слово и ей не придется провести еще одну ночь в пути в его обществе. Хотя ему и представилось для этого достаточно возможностей, он так и не сумел состряпать правдоподобное объяснение, почему она отправилась в Лондон одна, без родных, да еще в сопровождении этого дьявола во плоти, лорда Давенпорта.
В конце концов он решил рассказать Розамунде подчищенную версию правды. Уж кто-кто, а Розамунда наверняка поймет, почему он проникся таким сочувствием к бедняжке, которой пришлось пройти через столько незаслуженных испытаний – не последним из которых была необходимость терпеть его общество в течение двух дней.
После того как он устроит Хилари в Трегарт-хаусе, Давенпорт уже рассчитывал на тихий вечер, теплую ванну и чистую одежду. Его сюртук был весь в дорожной пыли, ботинки забрызганы грязью, а одолженный галстук безвольно свисал вниз. После сегодняшней ночи ему меньше всего хотелось надевать вечерний костюм еще раз.
Однако его ожидало разочарование. Добравшись до лондонского особняка Розамунды, Давенпорт вынужден был протискиваться вперед среди множества других экипажей.
Хилари сонно моргнула:
– Мы уже на месте?
– Да, почти, если только я смогу… – Он направил двуколку в самую гущу движения, поцарапав при этом колесо ландо, двигавшегося в другую сторону. Кучер потряс кулаком, выкрикивая им вслед поток ругательств. Но Давенпорт не обращал на него внимания. Он ловко правил маленьким экипажем, петляя то вправо, то влево, пока не остановился рядом с Трегарт-хаусом.
Как в самом доме, так и вокруг него ярко горели огни. Лакеи выстроились на тротуаре, готовые помочь гостям подняться по ступенькам лестницы. Мальчишки-факельщики околачивались рядом, держа свои факелы наготове и обмениваясь бранными замечаниями с кучерами и дюжими носильщиками.
Плотная, нескончаемая толпа людей в перьях и шелках, черных фраках и безупречного вида панталонах струилась в открытую дверь дома его кузины.
– Что ж, – произнес Давенпорт, – это для меня неожиданность.
Усталость угрожала окончательно сломить Хилари. От постоянного бега лошади и плохо подрессоренного экипажа, подпрыгивавшего на каждом ухабе, ее сильно растрясло. Голова болела и вместе с тем казалась до странности легкой. Они ничего не ели со времени завтрака. Она сама не позволила Давенпорту сделать передышку, чтобы подкрепиться, поскольку не могла вынести даже мысли о том, что ей придется провести еще одну ночь в дороге вместе с ним.
И все-таки они сделали это. Добрались до своей цели.
Какое-то время Хилари не могла понять, что значит весь этот шум и суета. Сидя в полудреме рядом с Давенпортом, она уже почти надеялась, что, когда они прибудут в Трегарт-Хаус, хозяев не окажется дома. Все, чего она хотела, все, в чем нуждалась, – это простой ужин, умывальник и мягкая, удобная кровать, чтобы в ней выспаться. Одной.
Впрочем, такое едва ли было возможно. Предстоявшая ей встреча обещала стать, пожалуй, самой важной в ее жизни. Если только ей удастся убедить Гриффина Девера, графа Трегарта, вступиться за нее перед ее опекуном, то она сможет наслаждаться лондонским сезоном, о котором столько грезила. А если леди Трегарт к тому же согласится взять ее под свое крыло, ее давняя мечта наконец осуществится.
Однако…
– Бал? – Она выпрямилась и укоризненно посмотрела на Давенпорта. – Ваша кузина сегодня вечером дает бал, а вы об этом забыли?
Он пожал плечами:
– Это как-то выскользнуло из моей памяти – после всей этой потасовки, и похищения, и потолков, рухнувших мне прямо на голову.
В его тоне присутствовала резкая нотка. Вместо того чтобы вызвать в ней чувство вины, его короткий ответ задел Хилари за живое.
– Только подумайте, как мы будем выглядеть, – произнесла она. – Нельзя ли попасть в дом, оставшись незамеченными?
Он взглянул на нее сверху вниз, и в эту минуту Хилари увидела в нем настоящего Уэструдера – врожденное высокомерие, привыкшее не обращать внимания на мнение других.
– Разумеется, мы войдем туда через парадную дверь. Как и все остальные.
Однако беглый осмотр Хилари огромного особняка с террасой принес свои плоды.
– Вон там есть черный ход. Мы попадем в дом через кухню.
– Ни в коем случае! – Давенпорт бросил на нее суровый взгляд. – Довольно вам прятаться по углам, и прибедняться, и кланяться всем и каждому словно мышка, надеясь, что никто не обратит на вас внимания. Вы же не прислуга!
– Но вы только посмотрите на меня! – вскричала она. – Любая уважающая себя служанка скорее умрет, чем покажется на людях в таком виде. Кроме того, моя одежда не для бала.
Он окинул ее беглым взглядом.
– А по-моему, вид у вас вполне приличный. Разумеется, вы одеты не для бала, но…
– Вы же сами обещали, что никто, кроме вашей кузины, не узнает о том, что я приехала в Лондон без сопровождения, вместе с вами, – прошипела она. – Вы обещали, что мое прибытие останется незамеченным.
Она схватилась за ридикюль.
– Я выхожу здесь.
Они все еще находились в некотором отдалении от парадной двери.
– Нет, – отозвался Давенпорт спокойно. – Вы будете ждать здесь, пока я не передам поводья лакею, а потом войдете в дом через парадную дверь вместе со мной. Черт побери, если я могу смириться с покрытой синяками физиономией и вечерним костюмом, который я не менял вот уже два дня, то вы тем более можете смириться с опрятным дорожным костюмом, даже если он принадлежит дочке миссис Поттер, Дейзи.
Однако его последняя фраза была обращена к ее спине. Она ловко выскочила из двуколки.
– Хани! – предостерегающе крикнул ей вслед Давенпорт.
Она не обратила на него ни малейшего внимания, продолжая пробираться кратчайшим путем между колесами экипажей, лошадьми и кучками навоза прямо к черному ходу.
Помещение кухни представляло собой настоящий водоворот бурной деятельности, в центре которого находился темпераментный француз, представлявший собой классический образец континентального шеф-повара. У него был чрезвычайно надменный вид, раздувавшиеся ноздри и привычка распекать любого, оказавшегося в радиусе трех футов от его персоны, обрушивая на него целый поток французских идиом.
Теперь, когда стены крепости, так сказать, рухнули перед ней, Хилари не знала, что делать. Придет ли Давенпорт сюда за ней? Или он предпочтет умыть руки в досаде на ее неумение держать себя в руках?
Для мужчин из среды высшей аристократии вроде Давенпорта было так типично не считаться с мнением других. Он мог позволить себе любую выходку – чем возмутительнее, тем лучше, – и тем не менее люди по-прежнему будут стремиться к общению с ним. В конце концов, он был титулованным графом, владельцем множества весьма доходных имений. Он даже понятия не имел, что значит быть бедной девушкой без блеска, титула или связей, к тому же имеющей несчастье принадлежать к семье Деверов.
