Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
— Г-жа Рео красива?
— Прелестна.
— Блондинка?
— Брюнетка.
— А… затѣмъ?
— Сестра г-жи Рео, м-ль Шазе, очень милое дитя, Поль Рео — братъ Жака…
— Очень милый юноша… О! его я знаю, — сказала спокойно Сюзанна.
Мишель сдѣлалъ движеніе удивленія.
— Вы его знаете?
— Онъ былъ въ Каннѣ прошлую зиму… мы играли въ теннисъ, онъ… немного шалопай…
— Очень большой шалопай, — продолжалъ Треморъ, обрѣвшій вновь свое хладнокровіе. — Онъ вышелъ съ дипломомъ изъ института гражданскихъ инженеровъ скоро будетъ два года и окончилъ свою военную службу прошлую осень, но я сильно подозрѣваю, что онъ слѣдуетъ примѣру Гастона Понмори съ тою только разницею, что „проѣдаемое состояніе“на этотъ разъ очень легкое, скоро будетъ все переварено. Жакъ огорченъ безпечностью своего брата.
— Ба! у юности свои права! А затѣмъ, кто еще?
— Вы ненасытны, я не знаю больше никого. — Мишель истощилъ все свое терпѣніе. Въ томъ состояніи духа, въ которомъ онъ находился, этотъ разговоръ могъ только его раздражать и мало-помалу вывести изъ себя.
По прежнему, опираясь обоими локтями на баллюстраду, онъ наклонилъ голову на столько, что оперся ею на открытия ладони и замолчать.
— Твоя память меня сокрушаетъ! — воскликнула Колетта. — А Лангиль, его ты забылъ? Живописецъ, ты знаешь, Занночка? И Сенваль! Прекрасные люди, принимающіе у себя всегда массу народа. И Раймондъ Депланъ, ихъ кузенъ, другъ Мишеля… Наконецъ, Сюзи, я могла бы еще прибавить Бокура, супрефекта, товарища прокурора, депутата округа, разныхъ чиновниковъ, священника и еще многихъ другихъ лицъ!
— О! хорошо, хорошо! Этого вполнѣ достаточно для моего счастья! — сказала Сюзанна весело.
Улыбающаяся она повернулась къ Мишелю, закуривавшему въ глубокомъ молчаніи новую папироску.
— Вы не будете очень ревновать, — спросила она, — если эти господа станутъ чуточку за мной ухаживать.
— Ревновать? я? ахъ! Боже, нѣтъ, — возразилъ Мишель, яростно бросая спичку, которая потухла, упавъ на песокъ.
— Вы нелюбезны, мой дорогой?
— Почему? — поправился онъ болѣе примиряющимъ тономъ. — Я нахожу, что ревность оскорбительна. Я имѣю довѣріе къ вашей прямотѣ, вотъ и все.
Она немного сухо разсмѣялась.
— Frailty, the name is women [24], — пробормотала она тихо, и тѣмъ скользящимъ шагомъ, который временами у нея являлся, вернулась къ Колеттѣ.
— Я вижу, — рѣшила она громкимъ голосомъ, — что Ривайеръ — маленькая Капуя! [25]
Черезъ нѣсколько минутъ, такъ какъ свѣжесть стала чувствительна для слишкомъ легко одѣтыхъ дамъ, всѣ вернулись въ гостиную и разговоръ продолжался, дружественный и немного вялый, какъ обыкновенно бываетъ между людьми, встречающимися каждый день. Въ половинѣ одиннадцатаго Мишель поднялся, чтобы прощаться. Онъ уѣзжалъ съ однимъ изъ первыхъ утреннихъ поѣздовъ и потребовалъ, чтобы ни сестра, ни невѣста не провожали его на станцію. Онъ дружески поцѣловалъ Роберта, поцѣловалъ Колетту, говорившую слишкомъ быстро и голосомъ, дрожавшимъ уже въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ, затѣмъ онъ протянулъ руку Сюзаннѣ.
— Я надѣюсь, что вы сдѣлаете мнѣ удовольствіе и будете отвѣчать на письма, которыя я вамъ буду писать? — сказалъ онъ вѣжливо.
— Ну, конечно! до свиданія и счастливаго пути, Майкъ.
— Да поцѣлуй же ее, вѣдь это глупо! — сказала, смѣясь сквозь слезы, Колетта.
Совершенно просто Сюзанна подставила свою бархатистую, какъ свѣжій плодъ, щечку, и Мишель прижался къ ней губами. У него сердце немного сжалось, не потому что онъ собирался покинуть эту молодую дѣвушку, бывшую его невѣстой, но потому, что эта молодая дѣвушка, бывшая его невѣстой, разставалась съ нимъ такъ холодно. И, повернувшись быстро къ Колеттѣ, онъ поцѣловалъ ее нѣсколько разъ, прижавъ ее крѣпко къ себѣ.
— Чѣмъ дальше, тѣмъ лучше! Она куритъ и, я почти убѣжденъ, флиртуетъ! — думалъ онъ, быстро сходя съ подъѣзда Кастельфлора. — Рѣшительно, она мнѣ не нравится.
Когда миссъ Севернъ задула свою свѣчу, множество мыслей порхали въ ея головѣ, лежавшей на подушкѣ, и тотчасъ же при мягкомъ свѣтѣ ночника, она дала имъ свободу:
— Ахъ! какъ мнѣ хорошо! Я устала сегодня вечеромъ. Вѣроятно, отъ прогулки въ паркѣ. Кастельфлоръ меня восхищаетъ, и Колетта прелестна, Робертъ также; я ихъ люблю! Какъ пріятно ночью это тиканье часовъ! Какая идеальная комната, такая свѣжая и вся розовая! Я люблю розовыя комнаты; мнѣ хочется имѣть такую съ мебелью Людовика XVI, шелкъ, затканный блѣдно-зеленымъ, и масса бездѣлушекъ… Лишь бы только Мишель меня немного баловалъ, подарилъ мнѣ много хорошенькихъ вещицъ… Мнѣ кажется, у него много вкуса. Будемъ ли мы счастливы, оба? Ба! Въ общемъ Мишель добрый малый! И я также! Его нельзя упрекнуть въ томъ, что онъ, напримѣръ, чрезмѣрно занять своей невѣстой! ахъ! нѣтъ! Г-жа Бетюнъ повторяла мнѣ безпрестанно: „онъ васъ обожаетъ!“ Я наконецъ стала бояться, не слишкомъ ли онъ меня любитъ… О! теперь я успокоена. Онъ даже не замѣтилъ сегодня вечеромъ, что цвѣтъ „mauve“ мнѣ очень идетъ. А „mauve” мнѣ очень идетъ, всѣ это находятъ… По моему, было бы нелѣпо требовать, чтобы женщина страстно любила человѣка, за котораго она выходитъ замужъ, но вполнѣ необходимо, чтобы мужъ любовался немного своей женой… Робертъ очень любитъ Колетту и между тѣмъ, я не думаю, чтобы Колетта когда либо была безъ ума отъ Роберта.
Еямысль на минуту остановилась на этомъ, затѣмъ вновь принялась бродить.
— Мишель говорилъ мнѣ о большомъ разочарованіи, оставившемъ слѣды въ его жизни. Мнѣ хотелось бы знать имя разочаровавшего его предмета, была ли она хороша… была ли она лучше меня. Мишель находитъ, что г-жа Рео красива; она брюнетка, г-жа Рео, я скорѣе блондинка… Я хотѣла бы знать, находитъ ли онъ меня красивой? Разлука его совсѣмъ не волновала… меня тоже нисколько… Къ тому же два мѣсяца пройдутъ скоро. Презабавно будетъ все это общество. Я надѣюсь, что ко мнѣ всѣ будутъ такъ же милы, какъ въ Каннѣ. Нужно заказать себе новое платье… или даже два… Мишель былъ менѣе спокоенъ, цѣлуя Колетту, чѣмъ меня… Онъ очень доволенъ отъѣздомъ, я это понимаю… Такое прекрасное путешествіе! По его возвращеніи осенью мы обвѣнчаемся… Какая странная вещь! Мнѣ кажется вполнѣ естественнымъ, что Мишель мой женихъ, но я не могу себѣ представить, что въ этомъ же самомъ году онъ станегь моимъ мужемъ… Мой мужъ, мой мужъ! это смѣшно и это страшно…
Брови молодой дѣвушки нахмурились.
Одну минуту она отдалась неопределенному страху передъ новой жизнью, затемъ она закинула надъ головой открывшуюся изъ-подъ батистоваго рукава рубашки руку, между тѣмъ какъ ея веки смыкались;
— Онъ будетъ добръ ко мне, — думала она, — я убеждена, что онъ будетъ добръ ко мне. Я никогда никого не встречала, кто бы не былъ ко мнѣ добръ.
