Каролин Лэмпмен - Родник счастья
— Вот так, сударь. А теперь можете отойти назад, только медленно, и руки не опускайте.
Приезжий медленно вытащил ногу из стремени и повернулся к ним лицом. Солнце освещало его сзади, и разглядеть лицо было трудно, но Никки чувствовала, что он настороже.
— Что вам здесь надо, сударь?
Он изумленно поднял брови.
— Вообще-то я думал, что я здесь работаю.
При звуке этого знакомого низкого голоса на Никки словно нахлынула теплая волна. Сердце у нее так и подскочило.
— Леви?
Она отошла в сторону, чтобы солнце не мешало, и вгляделась в его лицо. Он сбрил бороду и сделался почти неузнаваем. Подбородок у него был твердый, мужественный, с глубокой ямочкой. В душе у Никки что-то дрогнуло, и поначалу ее охватила буйная радость.
Никки покосилась на Питера. Он ухмыльнулся и спокойно приставил свою винтовку к стене. Ну конечно, ему смешно, что она не узнала Леви.
Внезапно у нее в душе вспыхнула ярость. Видно, этот Леви воображает себе, что может уехать на целый месяц, а потом вернется и все будет по-прежнему! Ничего, она покажет ему, как он ошибается!
— Больше вы здесь не работаете, Кентрелл. Можете снова влезать на свою кобылу и ехать куда глаза глядят.
— Да ведь я же только приехал!
— Тем хуже.
Питер уставился на нее отчаянными глазами. «Не дури, Никки, — знаками показал он. — Леви нам нужен».
— Не нужен он нам! — Никки упрямо продолжала целиться в Леви. — Как ты можешь об этом говорить после того, что мы о нем узнали!
Питер с тоской закатил глаза. «Ведь это же вранье, ты же знаешь. Если ты его прогонишь, что мы будем делать, когда опять заявится Герман Лоувелл?»
— Я его не боюсь.
«Ну и дура. Он не остановится и перед тем, чтобы убить нас. — Питер покачал головой. — Да что с тобой говорить. Ты все равно сделаешь по-своему».
Он забрал винтовку и удалился, всем своим видом выражая неодобрение.
Леви опустил руки. Ах, так у них нелады с Германом Лоувеллом! Ну, тогда понятно, почему его так встретили.
— Никки, что случилось?
— Не твое дело.
— Ну ладно. Придется спросить Сайреса. — Леви направился было к дому.
— Не придется, — сказала Никки. — Он умер.
Леви круто развернулся и ошеломленно уставился на нее.
— Умер?!
Наступило молчание, казавшееся бесконечным — Леви пытался осознать свалившееся на него известие. Потом он прикрыл глаза и судорожно вздохнул.
— Когда?
Никки подумала было, что не стоит вообще с ним разговаривать. Но ведь они с отцом были друзьями…
— На той неделе. У него был приступ…
Леви стащил с головы шляпу и машинально пригладил волосы.
— Мне очень жаль, Никки… Я хотел… О Господи… Если бы я мог сделать хоть что-нибудь!
Никки смотрела на него со злостью.
— Ты мог бы быть здесь. Папа ждал тебя через две недели, а ты не приехал. Он тебе верил, а ты обманул его!
— Но ведь он же знал, что мои планы переменились!
— Да? Откуда бы это? — ядовито поинтересовалась Никки. — Что он, твои мысли должен был прочитать?
— Вы что, не получили моего письма?
— В письме было сказано, что ты не вернешься.
— Вовсе нет? — Леви выглядел смущенным. — Я ведь все объяснил…
Никки уставилась на него, потом полезла в карман рубашки за письмом.
Когда Леви взял в руки истрепанный конверт, на душе у него сразу потеплело. Надо же, чуть не до дыр зачитала! Должно быть, не расставалась с ним. Письмо хранило тепло ее тела, и Леви с трудом удержался, чтобы не понюхать его. Он бережно развернул истертый листок и прочел вслух то, что написал с месяц тому назад:
— «Дорогая Никки!
Я пишу тебе, чтобы объяснить, почему я не могу вернуться через две недели, как обещал. Дело в том, что возникли непредвиденные обстоятельства, и мне придется отправиться в Сент-Луис. Не знаю, надолго ли мне понадобится задержаться — надеюсь, нескольких дней хватит. Даже если случится что-то еще, к середине июня я вернусь обязательно. То есть как раз к сенокосу. Передай, пожалуйста, отцу, что я не забыл о своем обещании. Он знает, что я имею в виду. Я прошу прощения, что мне пришлось задержаться. Вернусь, как только смогу.
Ваш Леви Кентрелл».
Дочитав письмо, Леви поднял глаза и увидел, что Никки недоверчиво уставилась на него.
— Так вот что там было написано?
— Да ты что, не читала его?
— Ну… не совсем… — Никки покраснела до корней волос.
— Что значит «не совсем»? Либо ты его читала, либо… — Он остановился на середине фразы. До него вдруг дошло. — Ты не умеешь читать, да? — мягко спросил он. — Господи, Никки, а я и не знал…
Она отвернулась. Сказать ей было нечего.
— Значит, ты решила, что я не вернусь.
Он вынул винтовку у нее из рук.
— Страшно представить, что ты думала обо мне все это время.
— Леви! Слава Богу, вернулся! — Эмили торопливо шла к ним через двор, широко улыбаясь. — Вот вы и дома! Добро пожаловать! — Как вы переменились! — сказала она, заметив его выбритое лицо.
— Надеюсь, что в лучшую сторону, — усмехнулся Леви.
Никки тихонько вздохнула и отошла в сторону. Ну конечно, Питер отправился прямиком к тетушке, и они сговорились удержать Леви любой ценой. Силы были явно неравные, и Никки отступила в хлев, не в силах разобраться в охвативших ее чувствах.
Она влезла на сеновал и принялась сбрасывать сено в кормушки. Радость в ней боролась с тревогой. Да, конечно, Леви ей ужасно нравится, но подчиняться этому чувству нельзя. Леви Кентрелл — всего лишь бродяга, простой батрак, кто бы что о нем ни говорил. Ну ладно, пока что он поселился здесь, но надолго ли? На несколько месяцев, самое большее — до конца лета.
А пора бы научиться не думать о нем. Мало ей было страданий за эти пять недель? Нет, надо держать его подальше, чтоб знал свое место. Холодная любезность и независимость — вот что ей нужно. Когда он ее целует, она теряет разум, а если она проведет еще одну ночь в его объятиях…
Минут через десять Леви появился в хлеву.
— Никки, ты где?
Ей захотелось убежать и спрятаться в глубине сеновала. Но все равно ведь придется встретиться с ним, рано или поздно. Она нехотя выглянула с сеновала.
— Что тебе нужно?
— Я тебе кое-что привез.
— Из Сент-Луиса?
— Нет, но, по-моему, это понравится тебе больше любого подарка.
— День рождения у меня в октябре.
— Вообще-то это не подарок. — Леви пожал плечами. — Это мой должок. — И он подмигнул ей с таинственным видом.
Никки, заинтригованная помимо своей воли, воткнула вилы в сено и слезла с сеновала.
— И где?..
