Сюзанна Кирсли - Забытая история любви
— Да, верно.
— Так вот, в МГИ я нашел запись о крещении некой Софии Патерсон в декабре 1689 года в Керкубри. Как тебе такое совпадение? Правда, сейчас мы не можем знать наверняка, что это нашаСофия. Не хватает других источников. Если бы мы знали имя отца нашей Софии, мы могли бы хотя бы сверить его с именем отца на крещении…
— Джеймс Патерсон, — вырвалось у меня.
— Вообще-то да, там указано «Джеймс», — сказал отец, но он был слишком возбужден, чтобы подумать, будто я говорю серьезно.
У нас в семье шутили: когда обнаруживается какой-нибудь наш новый предок, он обязательно оказывается либо Джоном, либо Джеймсом, или, что случалось крайне редко, Дэвидом. Все это — очень распространенные имена, что значительно затрудняло отцовские генеалогические изыскания. В городе могла жить целая армия Джеймсов Макклелландов, и нам приходилось кропотливо собирать сведения о каждом из них, чтобы установить нашего прародителя. «Нам в роду, — всегда говорил отец, — не хватает какого-нибудь Октавия или Горация».
Отец продолжил:
— Я по-быстрому просмотрел тот сайт по шотландским завещаниям, но там, разумеется, столько Джеймсов Патерсонов, что нашего вычислить невозможно. Я не знаю, когда он умер, а даже если бы знал, все равно, чтобы мы могли найти его завещание, он должен был оставить что-нибудь Дэвиду Джону Макклелланду или упомянуть свою дочь Софию Макклелланд. Только так можно определить связь между ними.
— А ты не помнишь, среди тех завещаний не было заверенных примерно в 1699 году? — спросила я, хотя подспудно боялась услышать ответ.
Он помолчал.
— Почему в 1699?
Про себя я подумала о том, как София, мой персонаж, рассказывала Кирсти о своем отце и о его смерти на борту корабля по дороге в Дарьен. А первая шотландская экспедиция в Дарьен, если мне не изменяет память, отправилась в 1699 году. Но вслух сказала:
— Просто так. Не обращай внимания, — и заговорила о другом.
Разговор продолжался недолго, и, когда мы попрощались, я пошла на кухню делать кофе. У меня еще оставалась надежда, что порция кофеина поможет мне возобновить работу с того места, где меня прервали.
Не получилось.
Я сидела и бездумно смотрела на мерцающий на мониторе курсор, когда снова позвонил отец.
— Говори, что ты знаешь такого, чего не знаю я? — огорошил меня он.
— Что?
— Я снова зашел на сайт о шотландских завещаниях и обнаружил там завещание Джеймса Патерсона, датированное 1699 годом. Он одну треть своего имущества оставил жене Мэри, а вторую разделил между дочками Анной и Софией. — Отец осуждающе помолчал. — Это, конечно, совершенно не означает, что он каким-то образом связан с нами или что его София — та самая София, которая позже стала женой Дэвида Джона Макклелланда, и все же… Как ты угадала год?
Я прокашлялась.
— А кому он оставил последнюю, третью часть?
— Что?
— Последнюю часть своего состояния? Кому он ее оставил?
— Другу. Не помню, как его… А нет, вспомнил. Джон Драммонд.
Настала моя очередь замолчать.
— Кэрри? — раздался в трубке голос отца. — Ты там?
— Там.
Но это было не совсем так, потому что часть меня, я это чувствовала, полетела обратно сквозь тьму к юной девушке по имени София, живущей в доме строгого, не расположенного к ней дяди Джона Драммонда, и мечтающей о бескрайних зеленых полях, которые когда-то расстилались перед ней, об утренней прохладе, которая наполняла сердце безотчетным счастьем, и о матери, которая жила только в ее воспоминаниях.
Глава 9
В этот утренний час в Каслвудском лесу было тихо. Грачи не суетились в кронах деревьев, хоть я и приметила нескольких, примостившихся на самом верху на голых узловатых ветках и молча провожающих меня взглядом.
Садовые гномы, сегодня более приветливые, насмешливо глазели на меня из своего укрытия у дорожки, ведущей к двери аккуратного домика с выбеленными стенами. Доктор Уэйр тоже был рад моему приходу.
— Как продвигается книга? — спросил он, пропуская меня в переднюю, наполненную уютом и ощущением старины.
— Хорошо, спасибо.
Он повесил мою куртку на вешалку.
— Проходите в кабинет. Элси только что отправилась с подругой в Питерхед за покупками. Она расстроится из-за того, что не встретилась с вами.
Все говорило о том, что он собрался в полной мере насладиться часами одиночества: у кожаного кресла в кабинете — аккуратная стопка книг, на журнальном столике замер в ожидании один из больших граненых стаканов, из которых мы пили при первой встрече, с щедрой порцией виски. Заметив мой взгляд, доктор Уэйр пояснил:
— Утренние пять капель. Люблю, знаете, начинать день, как это делали в старину. Терпеть не могу раскисшие хлопья на завтрак.
Я улыбнулась.
— Мне казалось, утренние пять капель — это эль с тостом.
— Тост я уже съел. И в Шотландии у нас все немножко по-другому делается. Мужчина может на завтрак выпить эля и съесть тост, но он не будет мужчиной, если не закончит глотком доброго шотландского виски.
— Понятно.
Он тоже улыбнулся.
— Но вам я могу заварить чай.
— Я бы и сама не отказалась от пяти капель, если вы не против.
— Конечно. — Брови его едва заметно приподнялись, но он совсем не выглядел изумленным, когда я, как и в прошлый раз, села в чинцевое кресло у окна и поставила рядом свой стакан для виски.
— Итак, — промолвил он. — Что вас привело ко мне этим утром?
— Вообще-то у меня вопрос.
— Что-то насчет Слэйнса?
— Нет. Насчет медицины.
Он удивился.
— Медицины?
— Я просто… — Это оказалось сложнее, чем мне думалось. Я взяла стакан. — Это имеет отношение к памяти.
— О чем именно вы говорите?
Ответить на этот вопрос без пространного рассказа было невозможно, и я начала с самой книги, с того, что никогда раньше со мной не происходило ничего подобного, и с того, что у меня появлялось ощущение, будто я пишу не для того, чтобы излагать свою историю, а скорее для того, чтобы самой следить за ее развитием. Еще я рассказала ему, как выбрала Софию Патерсон, которая была моим предком, на роль главного персонажа.
— Она родом не отсюда, — сказала я, — а из окрестностей Керкубри, это на западе. Я ввела ее в рассказ только из-за того, что мне нужен был кто-нибудь, какая-нибудь женщина, которая могла бы связать всех исторических персонажей.
Доктор Уэйр, как все хорошие доктора, слушал, не перебивая, но тут он кивнул, показывая, что понимает меня. Я продолжила:
— Вся закавыка в том, что кое-что из написанного мной, оказывается, происходило в действительности.
