Джессика Трапп - Грешные удовольствия
Джеймс подавил желание отругать мальчика. Было ясно, что не он виноват в том, что Бренна спокойно разгуливала по дому. Она, несомненно, также одурачила Деймиана, как и его самого.
Дверь с шумом захлопнулась, и они остались одни.
Она топнула ногой:
— Я сказала — все!
— Нет. Если ты хочешь искупаться, будешь это делать при мне.
Ее глаза сверкнули.
— Ничего подобного. Вы отвратительный монстр. Убирайтесь, или я опять ударю вас, сукин сын.
Он подошел к ней и сгреб в охапку. Она уже не один раз пробила брешь в его гордости. С него хватит. Сегодня здесь будет только один хозяин.
Она извивалась, пытаясь освободиться, но все ее усилия были напрасны.
— Отпустите меня!
— Как скажешь, — ответил он и чуть ли не бросил ее в ванну, так что она ушла под воду с головой. Вода намочила его рубашку и разлилась по полу.
Она вынырнула, отдуваясь. Ее кожа покрылась красными пятнами, и стал отчетливо виден шрам на щеке.
— Придурок! Скотина!
Капли стекали с ее волос, а вода помутнела от грязи.
Чувство вины вдруг обрушилось на Джеймса. Он вспомнил, как однажды в прошлом его отец запер его в каморке на семь долгих дней за то, что он зарылся в учебники, вместо того чтобы упражняться с мечом. Он был напуган и думал, что умрет. Поэтому, когда дверь каморки, наконец, открылась, он в ярости набросился на первого же человека, которого увидел. А это была Молли, старая женщина, которая часто подкармливала его сладостями, пока он занимался. Он толкнул ее, и она упала, оцарапав локти и колени и сломав палец.
Сейчас он увидел себя в Бренне.
Пока он гонялся за ее отцом, она была в цепях. Слуги пялились на нее и презирали, а она даже не знала, когда он вернется. Он даже не открыл сундук с красками и кистями и запретил ей общаться со своими сестрами.
— Бренна.
Она не пыталась встать, хотя он видел, что она не хочет оставаться в воде.
— Я не думал, что задержусь так надолго, — сказал он.
При этих словах она с силой ударила руками по краю ванны. Было похоже, что она вот-вот закричит.
— Успокойся, девочка.
— Успокоиться?
Он потер шею. Сколько бы ему ни хотелось испытывать к ней жалость, он не мог позволить ей взять над ним верх. Его людям необходим лидер, а не человек, которого может обвести вокруг пальца женщина.
— Купайся, жена, или я сам тебя искупаю.
Она бросила на него злой взгляд, но начала развязывать тесемки платья, а потом с размаху швырнула его прямо ему в лицо. В нос ему ударила вонь. Он бросил мокрое платье на пол рядом с кандалами. Жест Бренны все же больше развеселил его, чем вызвал раздражение.
Не спуская с него гневного взгляда, она быстро намылилась. Она терла себя мочалкой с таким остервенением, будто хотела смыть с себя всю грязь прошедшего месяца.
При всем при этом было видно, что ее ничуть не смущает и не унижает то, что он видит ее голой. Это его заворожило. Его опыт общения со знатными женщинами подсказывал, что они были глупы и слишком заботились о модной одежде. А Бренна, как он понял, никогда не была скромницей — ни тогда, когда она купала его в ночь их свадьбы, ни когда они заключали эту несчастную сделку.
— Ты девственница? — потребовал он ответа.
Она замерла с мочалкой в руке.
— У меня были десятки любовников, — издевательским тоном ответила она. — Можете рассказать об этом священнику, и вам не составит труда расторгнуть наш брак.
Он посмотрел на нее испытующим взглядом. Смелое заявление девушки, рассчитанное на то, чтобы пробудить в нем завоевателя, уязвить его самолюбие, было ложью. Она лжет. Наверняка лжет.
Бренна продолжала тереть свое тело, притом еще более энергично. Кожа вокруг запястий и щиколоток, покраснела, очевидно, от щелочного мыла. Нагнувшись, он вырвал у нее мочалку:
— Прекрати, Бренна, прежде чем сдерешь с себя кожу.
Она приподнялась из воды и протянула руку за мочалкой:
— Отдайте!
— Отдам, если ты перестанешь так яростно себя тереть.
— Больше не буду. Отдайте.
— Хватит воевать со мной, девочка. Ты не сможешь победить. Тебе может быть легко или тяжело, но в любом случае этот вечер может кончиться только одним, и это не будет расторжение брака.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Потом она опустилась в воду и стала барабанить пальцами по краю ванны.
Джеймс встал на колени сзади и взял ее руки выше локтя. Она непредсказуема, и ему лучше быть настороже, но он был твердо намерен, так или иначе, покорить ее.
Бренна напряглась, но не стала сопротивляться, когда он начал намыливать ее плечи. Вот и хорошо, подумал он. По крайней мере, она уже не пытается противостоять ему физически.
Джеймс понюхал мыло. Оно было плохого качества, с резким запахом и совсем не годилось для знатной женщины. Он положил мыло на пол и решил, что будет мыть ее одними руками.
Его пальцы заскользили по ее шее и вниз по позвоночнику.
— Расслабься, девочка. Хотя бы сейчас доверься мне.
Глава 13
Довериться ему! Как бы не так. Бренна просто кипела от ярости, пока пальцы Монтгомери двигались вниз по ее позвоночнику. Она выскочила бы из ванны и набросилась бы на него, если бы только это помогло.
Но он был слишком большой и сильный. В общем — мужчина.
Муж навис над ней, и его огромное тело с широкой грудью и длинными мускулистыми ногами заслонило все, что было в комнате.
Бренна соскользнула пониже в воду и положила голову на край ванны. Ее раздражало, что приходилось подчиняться его воле. Она планировала изложить свою точку зрения с известной долей достоинства, а вместо этого напала на него, как дикий зверь. Но весь прошедший месяц она с каждым днем все больше боялась, что так и проживет остаток своих дней в этих цепях — грязная, измученная и беспомощная.
Когда он провел своими огромными руками по ее плечам, Брекну охватило отчаяние. Она ненавидела себя за то, что эти прикосновения были ей приятны. Мозоли на кончиках его пальцев царапали ей кожу, но они словно отчищали ее от грязи. Неужели она так низко пала, что ей приятны прикосновения врага?
Он сказал, что у этого вечера может быть лишь одно окончание. Скорее всего, как только она будет вымыта, он набросится на нее и осуществит их брачные отношения, закончив то, что он начал несколько недель тому назад.
Как она его ненавидит! Ненавидит!
Поклявшись себе, что встретит свою судьбу достойно, Бренна начала представлять себе, какой будет ее жизнь в монастыре в Италии, когда ей удастся сбежать.
— Мне очень жаль, девочка. Правда, жаль.
Негодяй. Лгун.
