Лоретта Чейз - Не совсем леди
– Странно, как это ребенок джентльмена оказался в работном доме, – задумчиво произнес Дариус.
– Уж и не знаю, кто его отец. – Тайлер выразительно пожал плечами. – Да и кто мать, тоже неизвестно. Что я могу сказать точно о нем, так это что он – незаконнорожденный и с младенчества жил в семье священника по фамилии Огден. Потом муж и жена померли, и он попал к другому священнику в Салфорде – Уэлтону. К несчастью, вскоре тот тоже отдал Богу душу.
Дариус кивнул. Подобная печальная история не являлась редкостью. Более того, все могло сложиться для мальчика еще более печально, если бы ему с самого начала не удалось попасть в хорошую семью. Многие нежеланные дети, попадая в приют, жили в гораздо худших условиях, чем те, которые находились в работном доме.
Дариусу остро захотелось чем-нибудь помочь Пипу, что-нибудь для него сделать.
– Происхождение – вовсе не вина, – твердо заявил он. – А то, что у мальчика глаза разного цвета, – это всего лишь причуда природы. Я не верю в предрассудки и не позволю, чтобы ребенка изводили из-за такой ерунды.
– Но, сэр…
– Кажется, я предельно ясно изложил мои пожелания, – грозно сдвинул брови Дариус. – Я никому не позволю и пальцем тронуть ребенка, который не делал ничего дурного. В том, что произошло сегодня с леди Шарлоттой, мальчик не виноват; напротив, он оказался на высоте и повел себя, как подобает действовать в подобных случаях. Я буду крайне разочарован, если кто-то убедит Пипа в обратном. Детей следует поощрять, когда они поступают правильно. Надеюсь, вы хорошо поняли меня, Тайлер?
– Да, сэр.
– Тогда это все, можете вернуться к работе.
Хотя инцидент был исчерпан, некоторое время после того, как Тайлер покинул кабинет, Дариус пребывал в смятении. Он никак не мог понять, с чего бы это леди Шарлотте падать в обморок из-за того, что у мальчика разные глаза. Хотя она довольно быстро пришла в себя, Дариус был уверен, что Шарлотта пребывала в состоянии шока даже тогда, когда вышла из комнаты.
Еще у него из головы не выходило то таинственное заболевание, о котором так часто говорили, – так называемый изнурительный недуг, которым Шарлотта серьезно страдала несколько лет назад. Это недомогание якобы было похоже на болезнь ее покойной матери, но такой термин мог быть отнесен к любой хвори.
Однако путем размышлений в кабинете нельзя было найти ответ на этот вопрос, и, кроме того, ему давно пора было ехать в Олтринхем.
Войдя в гостиную, Дариус увидел леди Лиззи, которая беседовала с дамой ничем не примечательной наружности, примерно такого же возраста, как она сама.
– Ах, вот и вы, мистер Карсингтон. – Леди Литби приветливо улыбнулась. – Мне сказали, что вы разговариваете в кабинете со строительным рабочим, и я не хотела вас отвлекать.
– Не хотели меня отвлекать? – Дариус насторожился.
– На этот раз хорошими новостями. – Леди Литби улыбнулась. – Вот, познакомьтесь: миссис Эндикотт, ваша новая экономка.
Миссис Эндикотт была некрасива, худа, как щепка, но в ее карих глазах светился недюжинный ум, а вежливый реверанс был таким же аккуратным, как и ее платье.
– Она появилась как нельзя кстати, – продолжала леди Литби. – Через две недели к нам должны пожаловать гости, и мы с Шарлоттой не сможем так часто приезжать в Бичвуд и оставаться здесь надолго, как это происходило до сих пор. Но не волнуйтесь: у меня все под контролем, и к концу дня я полностью введу миссис Эндикотт в курс дела, после чего мы сможем передать в ее ведение основную часть вопросов.
В этот момент в гостиную стремительной походкой вошел Пип, бульдожка Дейзи не отставала от него ни на шаг.
– Боже мой, я совсем забыла про нее! – воскликнула Лиззи. – Надеюсь, она ничего плохого не натворила?
– Да, только хотела поиграть в хозяйской спальне, ваша светлость, – сказал мальчик. – Мистер Тайлер велел мне увести ее оттуда, чтобы с ней не случилось ничего плохого; он сказал, что там на нее может что-нибудь упасть. Мне он тоже не велел туда входить, пока не уберут старую штукатурку.
– Дейзи, тебе не разрешают входить в спальни, ты не забыла? – строго сказала Лиззи, но Дейзи как ни в чем не бывало посмотрела на хозяйку и высунула язык, что заставило всех улыбнуться. Глядя на нее, трудно было остаться равнодушным.
– Ругать ее бесполезно, – заметил Дариус. – Она ведь всего-навсего собака. Прошедшего времени для животных не существует, они не помнят про свои намерения и цели. Дейзи забрела в спальню, потому что ей было скучно – ведь ей пришлось преодолеть такое большое количество ступенек, прежде чем она туда добралась.
– Ах да, как же я могла забыть? – рассмеялась Лиззи. – Вы всеми признанный эксперт по повадкам животных, не так ли?
– Ну, здесь вряд ли требуется мнение эксперта, – хладнокровно заметил Карсингтон. – Просто не следует забывать, что они – собаки, а не дети.
И тут мальчик решительно выступил в защиту Дейзи.
– Славная собачка, сэр, – сообщил он. – Когда я скомандовал «ко мне», она сразу же вышла из спальни. – Пип наклонился и погладил Дейзи по голове.
Дариус мгновенно вспомнил, что сказал ему штукатур.
– Леди Литби сейчас занята, Пип. Раз твой мастер не хочет, чтобы ты путался у него под ногами, отведи-ка пока Дейзи на прогулку. Кстати, я как раз направляюсь в конюшню, вы можете составить мне компанию.
Погрузившись в печальные мысли, Шарлотта долго бродила по усадьбе, пока ноги сами не привели ее к конюшне, где уже начали заменять пол и ремонтировать оконные ставни.
Однако Шарлотта забрела сюда вовсе не для того, чтобы проверить, как продвигается дело; она пришла из-за лошадей.
Отец не раз говорил ей, что ни одно животное на свете не может так успокоить человека, как лошадь. Лицезрение свиней хорошо во время неторопливых размышлений и неспешных разговоров о важных вещах, а лошадь – самый лучший доктор для нервов, изобретенный самой природой. Многие объясняли это тем, что глаза столь удивительных животных излучают энергию, которая действует на человека умиротворяюще, и теперь Шарлотта в одиночестве испытывала на себе лечебный эффект от общения с лошадьми, потому что конюха в этот момент не было в конюшне.
Она стояла в дверях, опираясь на косяк, и вдыхала знакомый запах земли, с нетерпением ожидая, когда начнется целительное воздействие на ее растревоженную душу.
Нервы ее только-только начали успокаиваться, как вдруг знакомый глубокий голос, доносящийся снаружи, и следом детский дискант, который она мгновенно узнала, заставили сердце Шарлотты отчаянно забиться. Из конюшни был только один выход, она прошла дальше в помещение, где прислонилась к стене, ожидая, когда они пройдут мимо.
