Валерия Вербинина - Синее на золотом
– Вы давно с ним знакомы? – спросила Амелия.
Арман покачал головой.
– Нет, я только слышал о нем, но мы с ним не встречались – ни я, ни Оливье. Мне лишь известно, что он многое делает для роялистов, но сам вступает в контакт крайне редко. Вам повезло, что он был там.
Он отвечал почти машинально и все искал слова, которые не стыдно сказать женщине, чье присутствие наполняет тебя теплом, – слова, которые шли бы от сердца и звучали естественно, как та песня, которую она пела когда-то. Он терялся, потому что все, что приходило в голову, было штампами, заученными фразами, которые он до того произносил десятки раз. И остерегался повторить их, потому что больше всего на свете боялся вновь встретить этот открытый взгляд, услышать упрямое «Вы лжете» и увидеть, как она отвернется от него – отвернется окончательно. Арман был умен и знал, что чем большую неприязнь он будет внушать Амелии, тем сильнее она окажется расположена в пользу его друга, – в пользу того, кто ни капли не дорожил ею, кто до последнего оттягивал встречу с ней и даже не собирался ради нее порывать с любовницей. При мысли, что Амелия может разделить судьбу всех достойных, но обманутых женщин, которые имели несчастье связать свою жизнь не с тем человеком, Армана охватывала злость.
В последующие дни то один, то другой обитатель замка выбирался в Амьен, к изготовителю париков Эдуару Тийару. Тот одобрил мысль взять с собой в качестве прислуги тех, кто посвящен в дело, и объявил, что сделать фальшивые паспорта – не проблема, просто на это потребуется несколько дней. Что касается голубей, то оказалось, что у мсье Тийара в окрестностях Дюнкерка есть друг, который занимается разведением этих замечательных птиц, и друг этот будет счастлив вручить несколько особей друзьям лорда, причем совершенно безвозмездно.
Паспорта для служанок господина де ла Трава были готовы через полторы недели. Амелия значилась в них – по ее просьбе – как Амели Муассон, Ева – как Ева Муассон, ее двоюродная сестра, а Тереза получила имя Терезы Оливье. И хотя все прекрасно поняли, почему она взяла это имя, никто даже виду не подал.
Ранним утром в сопровождении четы де ла Трав новоявленные служанки сели в карету, которая должна была доставить их в Дюнкерк. Арман подошел вместо Лорана закрывать дверцу кареты. Ему хотелось еще раз взглянуть на Амелию, пока она была здесь, и он нашел, что наряд служанки ей очень идет.
– Возвращайтесь поскорее, – попросил он.
– О, не сомневайтесь, Арман, – сказала Тереза, улыбаясь Оливье, который стоял позади него. – Мы вернемся, обещаю вам.
Утро было чудесным, на листьях и цветах переливались в лучах солнца капли росы. Ничто не предвещало, что из пятерых в замок вернется только один человек…
Меж тем как карета катилась по направлению к Дюнкерку, в другой карете – почтовой – в Амьен уносились два письма.
Первое из них гласило:
«В революционный комитет города Амьена.
24 июня I года единой и неделимой Французской республики.
Согласно нашей договоренности ставлю вас в известность, что в настоящее время я сопровождаю на побережье гражданку Анриетту де ла Трав, которая собирается переждать там время до родов. По известным причинам политика интересует ее сейчас гораздо меньше, потому что все ее мысли только о будущем ребенке, и она не собирается делать ничего, что могло бы ему навредить. Что касается тех людей, о которых вы меня спрашивали, Армана де Бельфора и Оливье де Вильморена, то они давно не появлялись в замке. Ходят слухи, что они отправились в Лондон, что неудивительно, учитывая взгляды и симпатии этих господ (слово зачеркнуто и исправлено на) граждан. Всецело преданный вам
Сознательный гражданин».
Второе послание было еще короче первого, но зато в выразительности оставляло его далеко позади.
«В ревалюцыоный каметет.
Когда видешь чего вижу я, не можеш остатся безучасным. Хачу вам сообщить что гражданка Тереза де Доль (маркиза бывшая) отправилась в город Дюнкерк (на побережье) с секретным заданием от англичан здать его им. Ее любовник Оливье де Вильморен тоже замешан, патаму что англичане его друзья и он все это организовал. Советую вам задержать их как можно скорее не то будет позно. Ужастно изваротливы враги свабоды, и друзья ее страдают кагда видят что она попрана.
С ревалюцыоным приветом
Друг свабод».
Глава 6
Ветер с моря – соленый, соленый ветер. Всюду вода – каналы, речки, болота. Множество мельниц, нарядные белые домики с красными крышами, крестьяне, которые неохотно говорят по-французски и предпочитают ему фламандский. А у моря – дюны, и в дюнах все тот же переменчивый ветер.
Это Фландрия, земля, которая на протяжении веков переходила от одного властителя к другому, – земля беспокойная, богатая, вечное яблоко раздора между правителями, каждый из которых хотел обладать ею единолично. Сначала ею владели графы Фландрские, затем герцоги Бургундские, затем испанцы, у которых Дюнкерк отобрали англичане, – отобрали, чтобы продать через четыре года французскому королю… В результате город так обогатился, что и через много лет участники тех событий вспоминали о них с ностальгическим вздохом. В мирное же время жители промышляли рыбной ловлей, занимались китобойным промыслом и производством табачных изделий. Это были закаленные, крепкие люди. Французские короли покровительствовали Дюнкерку, и следует отдать им должное – они сумели его приручить. Шло время, один король сменял другого, и казалось, что заведенный порядок продержится еще долго… Но началась революция.
– Куда ехать, сударыня?
– На улицу Королевы! – кричит кучеру Анриетта. – Вдоль канала, потом через мост, по улице Капуцинов, мимо Большой площади на улицу Святой Варвары, после нее и начинается улица Королевы.
Канал, какой-то рынок, карета скрипит, цокают подковы…
– Эй, гражданин, не подскажешь улицу Капуцинов?
– Каких тебе Капуцинов, гражданин? Это нонче улица Свободы.
– А до Большой площади далеко? – продолжает кучер.
– Чудак человек, это же площадь Свободы. Недалеко, ты прямо езжай.
Ева в карете ежится – не то чтобы она была против свободы, просто на лицо сидящей напротив Анриетты страшно смотреть.
– А та улица, которая раньше была улицей Королевы, как называется? – вмешивается в разговор Тереза, улыбаясь прохожему.
– Улица Руссо, – отвечает гражданин, улыбаясь в ответ, и на глазах Анриетты выступают слезы…
Улица Королевы, она же улица Руссо, оказывается всего лишь маленькой и невзрачной улочкой на окраине города. Неподалеку, всего в каких-то трех сотнях шагов, расположена Южная улица, где находятся склады удобрений. Удобрения, как и следует ожидать, происхождения самого естественного и распространяют в теплом летнем воздухе незабываемое амбре. Кроме складов, улица Руссо может похвастаться соседством с пустырем, где водятся тучи ворон, а также с мельницей, которая давно бездействует.
