Луиза Аллен - Замужем за незнакомцем
— Мы пригласили молодого художника. Знаменитости слишком заняты, их трудно поймать.
«И им надо больше платить», — мелькнула у Софии злая мысль, и она спросила:
— И конечно, все эти художники мужчины? Анжелики Кауффман в наши дни в Лондоне не найти?
— Разумеется, нет. Да и кто станет покровительствовать такой женщине, даже если бы она появилась?
— Но ведь эта художница была очень талантлива.
— Какое это имеет значение! — недовольно фыркнула миссис Хиксон. — Не хватало еще, чтобы женщина претендовала на пост премьер-министра! И само окружение… эта богема… художественная среда — все прекрасно знают, что там творится: обнаженные модели, с которыми они долгие часы проводят в студиях. Дикие вечеринки. Да любая женщина, оказавшись в этой среде, быстро превратится в шлюху. Ну а эти знаменитые художники, мужчины, могут сколько угодно изображать из себя небожителей, но все сводится к обыкновенному торгу.
София стиснула зубы, но ответила, вежливо улыбаясь:
— Да, это все равно что играть на сцене. — Она подозревала, с чем придется столкнуться, но все-таки думала, что в лондонском обществе более передовые взгляды, чем в провинции. Она ошибалась.
София уложилась в два часа, но, выйдя из последнего дома — от леди Милверли, — почувствовала себя так, будто побывала под катком для белья. Она проделала тяжелую работу и, кажется; даже произвела на них неплохое впечатление, не подвела Каллума. Ей устроили настоящий смотр, и она его прошла. Но новые знакомые заставили ее почувствовать себя еще более одинокой. Они по возрасту не годились ей в подруги, да и их взгляды…
Оказавшись дома, София сразу побежала в комнату за своими принадлежностями для рисования.
К тому времени, как Каллум вернулся домой, изображения всех пяти достойных леди заняли место среди других портретов в ее коллекции. Немного досадно, что ее работы никогда никто не увидит. В этой портретной галерее были слуги, гости, родственники, которых она встретила в тот вечер в доме Уилла, когда нахал Мастерсон ее поцеловал. Портреты незнакомых людей, увиденных на пути в Лондон; продавщицы, модистки… Это занятие приносило ей удовлетворение, она забывала об одиночестве, не думала о том, какое произвела впечатление.
— Днем были еще визиты, — сказала она Каллуму вечером, отметив про себя: не забыть бы сделать замечание кухарке — суп сегодня явно переперчен. — Приехали две леди, их мужья тоже работают в компании. Миссис Хупер с дочерьми, она утверждает, что знала моего отца, хотя я не помню ее, и леди Констебль, которая сказала, что она крестная мать Даниэля.
— Превосходно. — Кажется, он нашел суп вполне приемлемым. — Я же говорил — ты справишься. Скоро мы получим массу приглашений. Леди взяли тебя под свое покровительство. А что ты делала в остальное время?
Каждый вечер он обязательно справлялся о ее занятиях: что она читала, куда ездила, в какие магазины. А она рассказывала о проблемах на кухне или о том, что в гостиной завелась мышь. Софии иногда казалось, что она сдает экзамен на примерную жену и хозяйку, и, кажется, довольно успешно. Она никогда и никому не говорила о том, что рисует людей, даже Каллуму, потому что интуитивно чувствовала — это будет неприемлемо в обществе. Ландшафты, цветы, натюрморты… Это еще куда ни шло, но не портреты, да еще такие, на которых остро подмечены черты характера и суть человеческой натуры.
Она обо всем подробно ему рассказывала, старательно заполняя пустоты — время, не занятое рисованием: внимательно читала газетные новости, брала в библиотеке книги по торговле с Индией и Китаем и сама начинала расспрашивать его о работе в компании.
У него была ответственная работа: он формировал политику, вырабатывал стратегию торговых отношений, и нередко ему приходилось выдерживать борьбу с некоторыми чиновниками компании — ретроградами, которые боятся любых перемен. Например, он предлагал в данный момент возить не шелк, а чай, потому что на него возрос спрос. Но они продолжали грузить ткани, цена падала, компания терпела убытки. Иногда это напоминало толкание в крепко запертую дверь.
— И как же ты поступаешь в таком случае? — с интересом спрашивала София, положив рукоделие на колени: гораздо интереснее слушать его, чем читать газеты, и главное — таким образом она проникала в его внутренний мир.
— Разворачиваю настоящую военную кампанию. Выявляю слабые точки, обдумываю, где можно применить мою тактику, а где благоразумнее отступить — вот как в данное время.
Он сказал это серьезно, но в глазах его плясали смешинки. Как же она его любила в этот момент! Хотелось взять его руку и переплести свои пальцы с его, загорелыми, длинными, и вместе посмеяться, стать близкими друзьями.
Вдруг смешинки в его глазах исчезли, они стали серьезными, вопрошающими, в их глубине появилось выражение, от которого у нее сразу застучало сердце, дыхание участилось, в горле пересохло. Ее охватило желание — вскочить, подбежать и сесть к нему на колени, обвить руками его шею и поцеловать. Но он еще ни разу не целовал ее и не оказывал интимных знаков внимания днем. Вдруг он сочтет ее распутной женщиной? И тогда не останется ничего, кроме стыда и неловкости.
— Каллум?
Но момент был упущен. Он потянулся за своим стаканом портвейна, и на его лице снова появилась маска любезного бесстрастия.
— Прости. Я тебя, наверное, утомил своими разговорами о работе. Это тебе неинтересно.
— Нет, нет, ты ошибаешься, я спрашивала, потому что мне действительно интересно. — Она свернула рукоделие и положила в корзинку, стоявшую около ее ног. — Но я думаю, тебе самому не хочется возвращаться к работе после утомительного рабочего дня. — Она встала, и он тоже поднялся.
Ей так хотелось поскорее остаться с ним наедине.
— Пожалуй, я иду спать, — услышала она, и он открыл дверь, пропуская ее.
Софии было жаль вновь упущенной возможности сблизиться с мужем.
Глава 13
— Вы выглядите немного утомленной, мэм, — заметила на следующее утро Чиверс.
— Я действительно чувствую себя неважно, — призналась София и потерла поясницу. — О, как глупо с моей стороны, я совсем забыла — просто пришло время, и это в порядке вещей. — Она быстро посчитала про себя сроки: да, примерно в это время.
Умываясь и одеваясь, она не особенно задумывалась по поводу своего состояния и вдруг спохватилась. Она теперь замужняя женщина, и ее муж захочет быть в курсе, если у нее наступит беременность, — он вправе ожидать ребенка.
Но это не тема для обсуждения за завтраком. Она подождала, пока он встал из-за стола и пошел в кабинет, чтобы собрать бумаги перед тем, как отправиться на работу. София последовала за ним наверх, выпрямив спину, пытаясь унять ноющую боль. Он стоял у письменного стола и обернулся, когда она вошла.
