Наталья Павлищева - Янычары. «Великолепный век» продолжается!
Конечно, драка выплеснулась на улицы, снова закрывались лавки и двери домов, снова горожане боялись высунуть носы на улицы, тем более многие янычары имели семьи, жившие далеко от казарм, таких ради мести противники вытаскивали даже с женских половин. На улицах снова валялись трупы, настоящий бунт, только ложки по днищам котлов не стучали…
В Стамбуле зазвучали голоса против янычарского войска, мол, к чему такие защитники, которые только и знают, что убивать ни в чем не повинных горожан. Это было на руку султану.
Янычарское войско окончательно разгонит в 1826 году султан Махмуд II, младший сын султана Абдул-Хамида, заменив его новой армией, но начало было положено.
Все эти дни женщинам приказано не выходить никуда из своих покоев, султанская гвардия белек поставлена охранять каждый вход и выход, каждую дверь. Абдул-Хамид и Махмуд-бей прекрасно понимали, что драка легко может перерасти в бунт против султана, хотя после раскрытия заговора была казнена почти вся верхушка янычарского корпуса, от Истанбул агассы Кубата до бейрактаров (знаменосцев) полков, но основная масса осталась взрывоопасной, не скрывая своего недовольства.
На сей раз султан не стал приходить в казармы и увещевать или пугать янычар. Он приказал похоронить убитых безо всяких почестей (не заслужили, не в бою погибли), раненых не лечить, а просто разогнать, лишив всяких привилегий, офицеров тоже выставил вон из Стамбула, агу снова сменил, бросив в тюрьму.
Как бы ни были недовольны янычары, возмущаться никто не рискнул. Они и сами не могли понять, с чего вдруг разгорелась четырехдневная война между своими же. Бились из-за аппетитной задницы банщика… Кому рассказать – засмеют. Возможно, поэтому серьезных выступлений против султана не последовало.
Султан не объявил в фирмане виновных, уже за это его следовало благодарить. Но по Стамбулу пополз слух о начале потасовки и ее причине. Над янычарами открыто потешались.
Джаухар был ими просто убит, чтоб больше не становился предметом ожесточенных споров поклонников, но это не излечило от тяги к крепким мужским ягодицам многих других стамбульцев, да и сотоварищей Джаухара испугало ненадолго.
Ашчи уста Ибрагим и его противник чорбаджи Мурад погибли в первый же день, драка во многом продолжалась уже в качестве мести за эти убийства. Но тем, у кого к концу четвертого дня сражений были выбиты зубы, разбиты головы или сломаны носы, легче не стало.
Когда все затихло, сами же янычары скребли затылки:
– И чего дрались?
– Нужен нам тот Джаухар…
– Не думали, во что ввязывались, а теперь вот как расплачиваться приходится…
– За других пострадали…
Прошло еще несколько дней, пока Стамбул и Топкапы смогли вернуться к обычной жизни…
Все это время султану было не до гарема, он лишь убедился, что охрана женщин организована хорошо, в том числе и в Старом дворце. Эсме Султан сказала, что гарем ни в чем не нуждается, Повелитель может спокойно заниматься своими делами.
Конечно, у нее было на что и на кого пожаловаться, но султан ни разу не услышал от сестры и слова по поводу основательно мешавшей ей Михришах Султан, жаловались другие.
Абдул-Хамид уже пожалел, что поселил Михришах Султан в Старом дворце. Несчастный Явуз ежедневно докладывал о сумасшедших тратах, которые совершает султанша, чтобы обеспечить себе такое же роскошное существование, как и у себя во дворце, только теперь все это за счет казны.
Но не свое положение в Старом дворце смущало Михришах Султан, а то, что уже столько дней ничто не двигалось с мертвой точки.
Во время бунта она перенесла немало неприятных часов, ожидая, на что будет направлена разрушительная темная сила янычарского гнева. Казнь стольких участников заговора не образумила янычар, они продолжали бунт, причем бессмысленный. Как направить эту силу в нужное русло, как использовать мощь организованного войска, способного от безделья перебить друг друга?
Услышав о начале всеобщей резни в казармах, султанша решила, что это подняли головы те, кто остался жив после предыдущей расправы. Узнав о причине драки, даже ушам не поверила:
– Явуз, ты лжешь!
Евнух спокойно усмехнулся:
– Весь Стамбул знает об этом. Я помню этого красавца малого из хамама Хасана-аги. Не знаю, может, из-за него и стоило поубивать друг друга, мне такое неведомо, но янычары так поступили.
Султанша схватилась за голову. Союзников больше не было совсем, полагаться на тех, кто готов ради юношеской задницы перерезать друг другу глотки, нельзя.
А время уходило, как вода сквозь песок…
Михришах Султан все больше казалось, что она упускает золотые дни недовольства султаном, а Селим в это время проводит время в пустых разговорах с Али Хикметом! Словно и без мудрого старца шехзаде не знает, что в жизни хорошо, а что плохо. Султанша не находила места от бездействия. Все решили, что это из-за беспокойства за сына во время бунта.
Перед султаншей выступала группа ченги (танцовщиц) Алии. Звучал саз, ритмично двигались бедра девушек, извивались тонкие станы… Алия знала, кого привести одинокой султанше: танцовщицы одна другой лучше…
– Госпожа, они все девственницы. Все двенадцать.
Женщины гаремов нередко пользовались услугами танцовщиц-лесбиянок, Алия поставляла султаншам красивых девственниц, умеющих двигаться. У женщины был свой дом для обучения юных ченги, где преподавали не только и не столько танцы.
Но мысли Михришах Султан были настолько заняты своими делами, что она протянула Алии дорогой браслет:
– В другой раз. На сегодня достаточно…
– Ну почему же? – раздался от двери голос Эсме Султан. – Пусть потанцуют, я оплачу. Продолжайте…
Праздник продолжился.
– Что вас так гложет, Михришах Султан? – поинтересовалась сестра султана, присаживаясь на диван рядом с султаншей. – Или ничего и вы празднуете?
– Праздную.
– Янычар можно не бояться, они заняты исключительно своими отношениями. Ваш сын вполне здоров и даже весел. Сейчас к нему отправился Повелитель, и даже не один…
Михришах Султан, не выдержав, тревожно стрельнула глазами на Эсме Султан, не выдержала:
– С кем?
– Успокойтесь, будьте сильной. Не с палачом, нет, с прекрасной девушкой…
Глаза Эсме Султан смотрели насмешливо. Михришах с трудом сдержалась, чтобы не сказать что-то едкое в ответ.
– Хотя, полагаю, вам и без меня расскажут все подробно.
Остаток вечера Михришах Султан просидела словно на углях, наконец сделала вид, что из-за жары страшно разболелась голова, и поспешила распрощаться. Насмешка из глаз султанской сестры не исчезла.
Султан действительно отправился к племяннику не один…
