Патриция Гэфни - Любить и беречь (Грешники в раю)
– Мне необычайно нравятся кладбища, – сказала она вместо приветствия, проводя длинными белыми пальцами по поверхности гранитного надгробия. – Я часто гуляю по фамильному участку д’Обрэ, особенно на закате. Я тамошний призрак.
Ему редко удавалось угадать ее настроение, Когда она улыбалась, выражение лица ее было то настороженным, то мягким, но улыбка всегда оставалась невыразимо печальной и никогда не отражалась в глазах. Она могла говорить горькие вещи с доброй улыбкой, а самые язвительные замечания сопровождать печальной усмешкой. Это сбивало его с толку, и он начинал тревожиться за нее.
– Мне тоже нравятся кладбища, – ответил он. – Я иногда прихожу сюда под вечер. Я никогда не испытывал отвращения к таким местам.
– Вы и не можете чувствовать иначе. – Она махнула рукой в сторону целого леса надгробий вокруг. – Души всех этих людей, отошедших в лучший мир с верою в сердце, обрели покой и награду. Вам следует говорить, что сейчас им лучше, чем когда они были среди нас, по крайней мере лучшим из них. Не так ли, ваше преподобие?
Ей нравилось дразнить его, подтрунивая над его верой. Он же считал по-другому, ему казалось, что объектом этих насмешек является не он, а сама насмешница.
– Это правда. Но, как бы то ни было, я никогда по-настоящему не завидовал этим отошедшим с верою в сердце. Это означает, что моя вера в загробную жизнь не столь тверда, как ей следует быть.
Она понимающе улыбнулась ему. Он вновь использовал против нее свой излюбленный риторический прием – сказать то, что она собиралась сказать сама, раньше, чем она успеет это сделать, и тем самым ее обезоружить.
– Уж не собираетесь ли вы похвалить меня за участие в том языческом ритуале, который вы только что провели?
– Если вы имеете в виду освящение колосьев, то этот обряд не языческий, а традиционный. Я рассчитываю, что в январе вы присоединитесь к нашему Празднику плуга.
– Празднику плуга? Не говорите только, что вы будете освящать плуг!
– Буду. Фермеры принесут его в церковь и оставят у алтаря, где он простоит, заляпанный грязью, всю службу.
– Боже милосердный!
– Точно.
Она рассмеялась. Этот звонкий очаровательный звук он был готов слушать вечно.
– Так о чем вы хотели меня попросить?
– О двух вещах. Первое: слышали ли вы о наших пенсовых чтениях, Энни?
– О ваших… как вы сказали?
– Название неверно; эти чтения не стоят ни пенса, они бесплатны. А не слышали вы о них потому, что мы их не проводили вот уже несколько лет. Раньше они устраивались в зале для собраний дома викария раз в неделю по пятницам и длились один-два часа. Миссис Вэнстоун читала вслух. Как правило, она выбирала что-нибудь из римских классиков, но иногда читала какой-нибудь известный роман или поэму, иногда исторические тексты… В общем, все, что приходило ей в голову и не было слишком сложным, потому что наши слушатели обычно простые труженики.
– Миссис Вэнстоун? Жена мэра?
Он кивнул.
– Она умерла три года назад, и вскоре после этого чтения прекратились.
Ее лицо исказила гримаса ужаса.
– Уж не хотите ли вы попросить меня возобновить их?
– Я думаю, вы бы очень хорошо с этим справились.
Энни издала звук, означавший недоверие, – не то чтобы фырканье, но близко к тому.
– Почему бы не использовать мисс Вэнстоун? По-моему, это как раз то, что ей нужно.
– Ее попросили провести чтения, – признался Кристи. – Они не… имели большого успеха. Люди перестали ходить.
– Ах вот как.
По ее тону он почувствовал, что ему следует защитить Онорию.
– Ее стиль отличается от того, к чему привыкли люди на чтениях ее матери, и она не смогла увлечь слушателей. Она…
– … вела себя заносчиво и демонстрировала свое превосходство, отчего ее возненавидели?
Он поглядел на нее с укоризной.
– Она была не столь естественна и не умела увлекать слушателей, как ее мать, – поправил он – А вот если бы вы взялись за эту работу…
– Я…
– … вы бы наполняли наш зал до отказа каждую пятницу.
– О, нет. Хотя, – после секундного раздумья согласилась Энни, – первое время, возможно, они бы и ходили, чтобы поглазеть на меня. Но, едва лишь пройдет новизна, я буду иметь не больше успеха, чем мисс Вэнстоун.
– Почему вы так думаете?
– Потому что я не имею подхода к людям.
Он засмеялся, и она добавила:
– Особенно к людям в собраниях.
– Откуда вам знать?
– Я знаю.
Она скрестила руки.
– Откуда? Вам когда-нибудь приходилось выступать перед собранием?
– Нет, не приходилось. И не придется.
– Значит, вы отказываетесь? – вздохнул Кристи. – К этому со временем привыкаешь, – добавил он с грустью. – Слегка. Не совсем.
Она посмотрела на него с растущим интересом:
– Вам не нравится эта работа?
– Вопрос не в том, нравится ли она мне. Это часть моего пасторского служения. В богословской школе это называется «действенность проповедника». По ней можно судить о моей компетентности.
– Но, Кристи, вы читаете превосходные проповеди!
– Нет, – резко возразил он. – В любом случае, мы не меня обсуждаем. Я действительно хочу, чтобы вы взялись за пенсовые чтения. Вы могли бы начать с одного вечера, а если дело пойдет, подумать и о втором.
– Но почему должен быть только один чтец? – нервно спросила Энни. – Почему не несколько и чтобы они сменяли друг друга? И почему только женщины?
– Что ж, это прекрасная мысль! В эту пятницу будет встреча церковных служащих с прихожанами. Почему бы вам не прийти и не предложить вашу идею? Нечего и говорить, как вам все будут рады. Можно сформировать комитет с вами во главе и распланировать всю работу. Это действительно великолепная мысль. Спасибо за ваше предложение.
Она растерянно поглядела на него. Потом начала смеяться.
– Знаете что, вы и вполовину не такой хитрый, каким себе кажетесь, ваше преподобие. В действительности вы прозрачны, как стакан воды.
Он виновато улыбнулся. Какое удовольствие смешить ее!
– Так вы придете в пятницу на собрание?
– О, Кристи! – взмолилась она.
– Пожалуйста.
Энни посмотрела на него в раздумье, взвешивая свой ответ. Потом ударила кулаком по макушке щербатого каменного херувима на чьем-то надгробии.
– Ну ладно, – проворчала она наконец.
– Прекрасно. Вы не раскаетесь.
– Я раскаюсь непременно. – Но при этих словах улыбка не сошла с ее губ. – Теперь я просто боюсь спрашивать, в чем же ваша вторая просьба.
– Возможно, у вас есть основания для страха. Это более серьезное предложение, – признался он.
– Я отказываюсь преподавать в воскресной школе.
– Нет, не это, – засмеялся Кристи. – Вы можете задержаться еще на две минуты? Я хочу вам кое-что показать.
