Лори Коупленд - Достойный любви
— Нет. Мосес сама управится.
Мэгги быстро развернулась к нему всем телом, словно только этого и ждала.
— Хорошо! Но если ты поможешь, то дело пойдет гораздо быстрее!
Расчищая обвал на шахте, они действительно потеряли целую неделю драгоценного времени, а на носу была зима. Мэгги нервничала, когда Гордон пропадал где-то целыми днями и лишь под вечер приходил на шахту. Она не знала, чем он занимается, но, судя по всему, другой работы у него не было: слишком регулярно он появлялся каждый вечер.
«В привидение он не верит, сам говорил. Почему же не спускается в шахту? — ломала себе голову Мэгги. — Что его удерживает?»
— Я согласился работать управляющим, — ответил он. — Речи о том, что я буду сам работать на шахте, не шло.
— Все так! Все так! Но что же такого зазорного в том, что ты поработаешь? Ты же вообще в шахту не заходишь!
— Не хочу! Мосес на что? Справится! Нужна помощь, я готов хоть день и ночь просеивать, пусть только вывозят. Работы я не боюсь.
— Ради всего святого! — горячо заговорила Мэгги. — Я бы никогда не подумала, что ты белоручка! Где это видано, чтобы мастер отказывался спускаться в шахту?
Т.Г. равнодушно отвернулся. Он не обижался на нее. Пусть думает и говорит что хочет. Он согласился управлять шахтой, а не работать в ней.
— Белоручка! Чистоплюй! Неженка! Избалованный ребенок! — задетая за живое его упорством и безразличием, в запальчивости выкрикивала Мэгги.
Ей вдруг захотелось сейчас, немедленно вывести его из состояния апатии, которое сводило ее с ума.
Они одновременно вскочили на ноги, столкнувшись при этом носами.
— Ты назвала меня чистоплюем и белоручкой?!
— Потому что ты и есть чистоплюй и белоручка!
Они стояли друг против друга, гневно сверкая глазами.
— Ты думаешь, что напугал меня, да?
— Я ведь могу, если захочу!
— Ты? Да ты же труслив как заяц!
Несколько секунд они молчали, испепеляя друг друга взглядами.
— Ты вообще соображаешь, что говоришь?
— Разве это неправда? Скажи мне тогда, почему ты не хочешь спускаться в шахту? — настаивала она.
— Не хочу и не буду. И точка! Оставим эту тему.
— Нет, ты будешь работать в шахте!
— Не буду!
— Будешь!
Они даже не заметили, как перешли на крик.
— Один из нас должен быть в шахте. Нельзя все взваливать на плечи Мосес.
— На то у нее есть помощники!
— Но работа пойдет быстрее, если ты будешь спускаться вместе с ними в шахту! В конце концов, я тебе за это плачу!
— Ничего подобного! Ты мне платишь как управляющему. А работать в шахте я не обязан!
— Тогда я сама пойду в шахту! — в отчаянии выпалила она. — Буду там путаться у всех под ногами и всем мешать, потому что я ничего не смыслю в добыче золота!
Он пожал плечами, словно говоря: «Пожалуйста! Это как вам будет угодно!»
Мэгги разочарованно отвернулась от него:
— Трус ты.
— Ты можешь говорить все, что тебе вздумается.
Гордон вдруг подумал, что совершил непростительную глупость, согласившись на эту работу. Теперь если и Мосес обо всем узнает, а она узнает, если он будет спускаться в шахту вместе с ними, то наступит полный крах.
Гордон молча развернулся и хотел уже уйти, но Мэгги не пустила его, ухватившись обеими руками за полы его куртки.
— Ладно, — примирительно сказала она. — Мы вместе будем спускаться в шахту, пока, по крайней мере, не расчистим завал и не начнется добыча.
Она тяжело вздохнула, и взгляд, помимо воли, скользнул в сторону шахты. Мэгги уже начинала ненавидеть свою шахту. На ней действительно лежало проклятие!
— Привидение наверняка не станет являться, если в шахте нас будет двое. Так что пусть тебя это не волнует.
— Меня совсем не это волнует, — смущенно оправдывался Гордон.
— Что же тогда? Ну скажи мне, ради Бога! Что? Давай не будем играть в кошки-мышки. Время-то идет.
Казалось, наступило подходящее время для откровенного разговора. Т.Г. понимал это, но все равно медлил.
— Хорошо! — Гордон снял шляпу и почесал затылок.
«Вот ведь настырная, даже, пожалуй, слишком настырная! Все выведает!»
Рука машинально потянулась к левому карману с заветной фляжкой, которая не раз спасала его в такую минуту. Фляжки на привычном месте не оказалось.
— Горди, ну же!
— А… была не была… — Он отчаянно махнул рукой. — У меня клаустрофобия.
У Мэгги даже перехватило дыхание. Она так и знала, с самого начала догадывалась, что что-то здесь не так. И точно: он неизлечимо болен! Первый мужчина, который ей на самом деле нравился, неизлечимо болен! И тут мысль, еще ужаснее прежней, мелькнула у нее в голове: «Он умирает!»
— Боже мой, Горди… сколько?..
Его лицо словно окаменело. Под кожей медленно перекатывались желваки.
— Четыре с половиной года.
Ей казалось, что небо вдруг обрушилось на землю. Ему осталось четыре с половиной года! А он еще так молод, полон сил.
— Прости, — еле слышно пролепетала она.
Мэгги готова была пойти на любую жертву, чтобы облегчить его страдания и скрасить последние годы его жизни.
— Когда ты узнал об этом?
Брови Гордона удивленно взметнулись.
— Четыре с половиной года назад.
Он знает, он все знает уже четыре с половиной года! Она чувствовала, как ужас железным обручем сжал ее сердце.
— Сначала я никак не мог понять, что происходит, — охотно заговорил Гордон. Как только он открылся ей, ему вдруг стало легко и свободно, как гора с плеч.
— Каждый раз, спускаясь в шахту, я чувствовал, что задыхаюсь.
— Ой!.. — участливо всхлипнула она.
«Это же страшная болезнь легких!» — Мысли одна ужаснее другой мелькали в ее голове.
— Однажды меня так схватило, что я потерял сознание. Приятель, с которым я тогда работал, вынес меня из шахты и позвал врача. Тогда-то я и узнал обо всем.
У нее защемило сердце. Неужели чахотка?
— Как это все, должно быть, ужасно!
— Да ничего ужасного. Просто мне было чертовски неловко.
Она бросила не него полный сочувствия взгляд. «Боже мой! Такой смешной! Мужественный и в то же время такой восприимчивый и чувствительный. До неловкости ли, когда умираешь».
Он вдруг заметил ее испуганный страдальческий взгляд и догадался, что они не поняли друг друга.
— Мэгги…
— Да, Гордон?
— Ты знаешь, что такое клаустрофобия?
В то время этот термин еще только начинал входить в обиход. Само явление было лишь недавно открыто медициной, и болезнь Гордона могла так и остаться для него неразгаданной тайной, но ему повезло: он попал к молодому талантливому врачу, недавно окончившему курс обучения в Бостоне.
