Вайолет Уинспир - Пленница в башне
— Вы и в самом деле влипли в историю. Посмотрим, что тут можно сделать. До скорого, дорогая!
Он отошел и снова присоединился к своему приятелю. Ванесса же, встретившись с взглядом агатовых глаз Рафаэля, почувствовала, как вспыхнули ее собственные: — Я не ребенок, дон Рафаэль. И в состоянии сама позаботиться о себе.
— В ваших словах я слышу вызов, мисс Кэррол, и поэтому сомневаюсь, верите ли вы сами в то, что говорите.
— О, временами вы бываете просто невыносимы!
Он чувствовал, что попал в цель, потому что был совершенно прав: таким человеком, как Гарри, который светлыми глазами и бесшабашным видом и в самом деле напоминал возмужавшего Джека Конроя, она действительно могла увлечься. Обмануть себя мыслью, что нашла, наконец, любовь и защиту. Это могло произойти очень просто — когда на небе светит луна, а пряный ветер острова навевает оцепенение, отнимающее последнюю волю к сопротивлению…
Загорелая, смуглая рука Рафаэля накрыла вдруг ее ладонь, бессильно лежащую на столе, словно немой крик о помощи.
Она вздрогнула, услышав холодный голос:
— Я не одобряю игры с чувствами, а сеньор Элсинг мне кажется таким человеком, который часто позволяет себе подобные развлечения. Помните, когда я только привез вас на Луенду, я сказал вам, что займу место вашего дяди и буду руководить вами так, как это сделал бы он. А я человек слова! — Произнеся это, он прижал ее руку к столу, а его сверкающие глаза, в глубине которых мерцали золотистые искорки, буравили ее пристальным взглядом, стремясь сломить последнее сопротивление. Она сделала усилие, чтобы отвести глаза и освободить руку, но он не позволил ей сделать ни то, ни другое. Она с трудом дышала. Она ненавидела его… потому что то, что он сказал о Гарри, было истинной правдой… и потому, что от его, Рафаэля, прикосновения она чувствовала в крови такие электрические разряды, которые лишали ее воли к сопротивлению. Однако она опять пошла в наступление:
— Если я захочу, то мы с Гарри все равно будем друзьями, и вы ничего не сможете с этим поделать.
— Напротив, мисс Кэррол, я могу сделать все, что захочу, на любом из месторождений этого острова. — Его пальцы сильнее сжали ее руку. — Ведь сеньор Элсинг работает на одном из них?
У нее перехватило горло. Нет, она не могла поверить, что он действительно способен лишить Гарри работы, но при одном взгляде, который она бросила украдкой на его надменное лицо, ее уверенность поколебалась.
Для того чтобы всегда добиваться своего, идальго из Луенды нужна была немалая жесткость. Она видела это в его глазах, ощущала в том, как он держал ее руку, как билось ее сердце. И, когда ее губы шевельнулись было в немом протесте, рот дона тронула улыбка беспощадной уверенности в свой абсолютной власти над ней.
Глава 6
Ночью в пятницу Ванесса лежала под сетчатым пологом, слушала пение цикад и древесных лягушек, слабый шелест пальмовых листьев и время от времени раздававшийся таинственный крик ночной птицы.
Ночные звуки острова напомнили ей Ордаз, и она будто снова перенеслась туда — Ордаз, где она была свободна и счастлива. Вздохнув от этих воспоминаний, она повернулась на другой бок и попыталась уговорить сон снова прийти к ней, но он был таким неумолимым в последние ночи. Она взбила подушку и попробовала прислушаться к тиканью часов на ночном столике, но сон по-прежнему не шел.
Проклятие! Она выскользнула из-под сетки, сунула ноги в шлепанцы и набросила на плечи новый халат, который несколько дней назад прислали из ателье вместе с прочими покупками. Она шагнула к открытой двери балкона и вышла под звездное небо. Звезды гроздьями висели у нее над головой, а чуть дальше поблескивало море — сверкающая колыбель жемчужин. Навязчивый крик павлина усиливал полуночную тоску, которая охватила Ванессу.
Она смотрела в ту сторону, где остался Ордаз, и чувствовала, как боль пронзает ее сердце и разливается по всему телу. Зачем она смотрела туда? Чего искала? Что вспоминала? Доброго дядюшку, которого уже никогда в жизни больше не увидит? Пикники, теннисный матч, фокстроты и споры, которыми она наслаждалась в обществе беззаботного бродяги Джека Конроя? Где он теперь? Его уже, наверное, нет в той гостинице в Чили, куда она посылала ему письма: он отправился в самое сердце джунглей на поиски алмазов и изумрудов.
Ее губы тронула слабая улыбка, которая тотчас же слетела, потому что ее снова пронзила неумолимая, как укол стального ножа, мысль о человеке, который привез ее в Луенду.
После памятного ленча в Скайлайт-Рум она превратилась в сплошной комок нервов, и это ощущение было отвратительно. Ее непокорный дух будто попал в плен к этому человеку, который так хорошо владел искусством обаяния, обладал огромной жизненной силой и производил на всех такой ошеломляющий эффект, что люди подчинялись ему даже помимо своей воли.
«Его аура такова, что ее никто не пересилит» — эти слова она повторяла уже несколько дней. Вот и теперь, стиснув сразу ставшие влажными руки на кованой решетке, ограждавшей балкон, она подумала, что железные оковы удерживают ее в заточении в этой башне, которую она сама себе построила! Ведь, если быть честной, идальго предлагал ей оплатить проезд до Англии. И что она ему ответила? Растерявшая все, что в ней было британского, гордая и самолюбивая, она не сомневалась, что сумеет вскоре заработать денег, которых ей хватит до тех пор, пока она не закончит курсы секретарей. Согласившись служить у него, она сама отдала ему в руки власть над собой, и только теперь поняла, в каком положении оказалась.
У нее по-прежнему не было никаких денег, кроме жалованья. Да и привязанность к Барбаре изо дня в день подтачивала ее независимость. И за всеми этими отговорками скрывалось почти паническое нежелание навсегда выдернуть свои корни из почвы тропиков. Пересадка, которую она перенесла четыре года назад, прошла безболезненно, и теперь ей казалось, что в ней погибнет что-то жизненно важное, если она расстанется с солнцем, морем, звездными ночами, когда музыкальный звон цикад звучит в унисон с биением сердца.
Вот и теперь оно трепетало, как птица, стремящаяся вырваться на волю, и действительно, чуть не выскочило из груди, когда она заметила в патио под своим балконом светящийся огонек, похожий на светлячка. Но это был не светлячок! Ее глаза привыкли к темноте, и она догадалась, что видит движущийся кончик горящей сигары.
Высокая фигура, скрытая ночными тенями, стояла там, наслаждаясь сигарой в окружении зубчатых стен своего средневекового поместья. Дон Рафаэль де Домерик — каким же дьявольским огнем горели его глаза, когда он рассказывал ей о своем предке, который был знаменитым завоевателем, заплатившим за свою английскую невесту награбленным золотом.
