Кэролайн Линден - Волшебство любви
Не в первый раз она с раздражением подумала о Джоне Хейвуде. Он был обаятельным парнем, красивым, статным, легким в общении и редко бывал в плохом настроении, но при этом оставался человеком слабым, он шел на поводу у своих слабостей и легко поддавался чужому влиянию, далеко не всегда благотворному. Джулиана с ее сильным характером в определенном смысле компенсировала его слабости, делая их союз более или менее гармоничным, и ее деньги, безусловно, значительно облегчали им жизнь. Но как только сестра умерла, Джон на глазах стал терять ориентиры. Если он и раньше был слабохарактерным, то теперь превратился в тряпку. Он месяцами забывал оплачивать счета, то и дело начинал швыряться деньгами с таким размахом, что посрамил бы самого принца-регента. Деньги у него никогда не задерживались. Франческа подозревала, что слуги его обкрадывают, поскольку он тратил большие суммы, ничего не приобретая. Он отчаянно баловал Джорджиану — даже Франческа, которая обожала крошку, понимала, что он заходит слишком далеко, но все ее дипломатические предложения отвергались. Брак Джона с Эллен вернул в дом порядок, но лишь отчасти. Эллен отличалась умеренностью, которой начисто был лишен Джон, но она, как и ее муж, оказалась слабохарактерной и не могла оказывать на Джона того здорового влияния, какое в свое время оказывала на него Джулиана. Джон так и не нашел время, чтобы переписать завещание, даже после того, как пообещал Франческе, что в случае его смерти Джорджиану будет воспитывать она. Не изменил он своего завещания и когда женился вновь, и когда жена его ожидала ребенка. Джон не мог оставить им большую сумму, это правда, но безответственное отношение к своей новой жене и своим детям — как к Джорджиане, так и к будущему ребенку — Франческа не могла ему простить.
А сейчас он был мертв, а Джорджиана была с Эллен, которая увезла ее неизвестно куда. В минуты благодушия Франческе бывало даже жаль Эллен, оставшуюся вдовой с двумя младенцами на руках и мизерными средствами — вновь благодаря Джону и его неспособности хотя бы в чем-то себя ограничивать, — но стоило Франческе вспомнить о том, как вела себя Эллен по отношению к ней, и жалость мгновенно улетучивалась. Эллен находилась в той же комнате, когда Джон пообещал Франческе, что в случае его смерти Франческа заберет девочку к себе. Эллен знала о его желаниях и намеренно их проигнорировала. Такое не прощают.
Миссис Дженкинс с первого взгляда на Франческу поняла, что разговор с солиситором не увенчался успехом.
Я взяла на себя смелость заварить вам чаю, мадам, — сказала экономка, принимая из рук Франчески пелерину и шляпу. — Я сейчас вам его принесу.
Франческа кивнула:
— Спасибо, миссис Дженкинс. — Она направилась в гостиную и опустилась на диван. Когда через пару минут миссис Дженкинс принесла ей поднос с чаем, Франческа вымучила улыбку. — Вы всегда знаете, что мне нужно.
— Но вы не всегда следуете моим советам, — с довольной улыбкой пробормотала миссис Дженкинс, накрывая к чаю.
Чета Дженкинс стоила каждого фартинга их жалования, с благодарностью подумала Франческа.
— Это меня в вас и восхищает, миссис Дженкинс. Вы даете мне добрые советы, а потом приносите чай и дарите сочувствие, когда я из-за своего чертового упрямства выбираю путь, который ведет в никуда…
— Вы напрасно так говорите, — поспешила успокоить ее миссис Дженкинс.
Да благословит Господь верных слуг!
Франческа помешивала чай ложечкой, наблюдая за тем, как поднимается и клубится над чайной чашкой пар.
— Но сегодня у меня именно такое ощущение, — со вздохом призналась Франческа.
— Завтра все будет намного лучше, я в этом уверена. А до той поры… — Миссис Дженкинс кивнула на графин с виски. — Может, стоит добавить одну капельку в чай? Франческа покачала головой:
— Нет, не сегодня. Я думаю, ясная голова мне сослужит лучшую службу. Похоже, все мои планы могут закончиться провалом.
— Ну, я уверена, что вы придумаете новый план, мадам. А мы с мистером Дженкинсом сделаем все, что можем, чтобы вам помочь. Было бы так славно, если бы в доме жил ребеночек, не говоря уже о двух или трех. Франческа, прищурившись, посмотрела на экономку, лицо сохраняло подозрительно невинное выражение.
— Сейчас у меня в планах только один ребенок, а не двое и не трое. Давайте не будем торопить события.
— Конечно, не будем! Я думала о мисс Джорджиане. Ей, возможно, будет одиноко без других детей, я только этого боялась.
— Хм… — Франческа потягивала чай. — Я могу завести ей щенка. Или попугая.
— Попугая! — Миссис Дженкинс вся раздулась от возмущения. — Нет, леди Гордон, умоляю вас, только не это! Противные вонючие птицы, эти попугаи. И еще они кусаются! Совсем неподходящие любимцы для детей, если хотите знать мое мнение. Леди Картрайт, моя прежняя хозяйка, имела попугая. Он был ужасно шумным, мадам, верещал днем и ночью, словно его живьем резали, что, наверное, некоторые и думали, говорю вам. Вы передумаете, как только юная леди здесь появится, помяните мое слово. — Миссис Дженкинс выразительно кивала для большей убедительности и, закончив речь, вышла из комнаты, бормоча: — Придумают тоже, попугай!
Улыбка, вызванная тирадой домработницы против попугаев, вскоре сошла с лица Франчески. Какой смысл дразнить миссис Дженкинс, грозя купить Джорджиане попугая для забавы, если она даже не может ее навестить?.. И без солиситора, даже узнав о том, где живет Джорджиана, Франческа мало что могла изменить, потому что ничто не могло помешать Эллен уехать еще куда-нибудь, где ее никогда не могли найти.
Надо подождать, пока лорд Эдвард не внесет свои предложения. Он выглядел таким уверенным, когда вложил список в ее руку…
В ту ночь она старалась не думать о Джорджиане. Возможно, Олконбери был прав: ей и вправду грозила беда. Она изведет себя напрасными хлопотами по поиску адвокатов, завещаний и прочего. Надо признать, что не все в нашей власти. Если она доведет себя до нервного срыва, то делу это никак не поможет. И потому она пошла с друзьями в театр, смеялась и болтала о пустяках, забывшись в притворном веселье. Олконбери заходил в их ложу между актами, приносил с собой шампанское и сиял улыбкой.
— Какое облегчение видеть, что вы снова наслаждаетесь жизнью! — Он поднес ее руку к губам. — Я боялся, что на днях позволил себе лишнего и лишился вашей дружбы.
— Вы действительно слишком много себе позволили, но, к счастью для вас, я умею прощать. — Конечно, простить его было гораздо легче, когда лорд Эдвард поддержал ее и внушил уверенность в достижимости цели. В то время как Олконбери пытался у нее эту уверенность отнять.
