Элизабет Чедвик - Победитель, или В плену любви
— Ему крупно повезло, — добавил Арнауд с осуждением. — Он лез в самую гущу схватки, как будто черти ему поджаривали зад на сковородке. Я за ним едва поспевал.
Харви подумал, что если удастся выбраться из тюрьмы, то непременно задаст Александру взбучку. Сражаться надо с ясной головой, не горячиться и не поддаваться на провокации.
Он снова попробовал изменить позу и поспать, но пока что ни в одном положении не удавалась устроиться удобно или, по крайней мере так, чтобы тело болело поменьше.
Закрыв глаза, Харви стал думать о полях за пределами темницы, о том, как теплый весенний ветер шевелит молодую травку на ристалище. Легкое шевеление знамен над шатрами; треск копий и топот возле квинтейнов; запах жаркого, доносящийся из кухонной палатки; дух товарищества в веселой беседе у лагерного костра…
Внезапно и необъяснимо сцена переменилась: он вдруг увидел себя в часовне, одетым в темную монашескую сутану, а вокруг суетятся какие-то ряженые, выкрикивающие хвалу Богу.
Скрип ключа в двери темницы выдернул Харви из мира видений; он открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как двери раскрылись и появился рыцарь с пылающим факелом в руке, а с ним — двое стражников с обнаженными мечами.
Рыцарь пригнулся, проходя под низкой аркой у входа, затем выпрямился и поднял факел; Харви узнал выразительное лицо Джона Маршалла.
— Я ищу Харви де Монруа, — объявил рыцарь официальным тоном и огляделся вокруг.
Медленно и осторожно Харви перевернулся и встал, ощущая, как болит каждая мышца.
— Я здесь, сэр Джон, — сказал он, входя в круг света, отброшенного факелом.
— Лорд Ричард вызывает вас присутствовать в зале… — Джон Маршалл окинул Харви оценивающим взглядом и добавил: — Если вы сможете идти самостоятельно: это неблизко.
Харви немедленно шагнул к двери темницы, коротко и гордо бросив:
— Я вам не слабак.
Стражники, сопровождавшие Маршалла, расступились, давая ему пройти, и тут же взяли мечи наизготовку: среди пленников пошел ропот, и в воздухе повисло напряжение.
— Почему вызвали меня? — спросил Харви, когда дверь за его спиной захлопнулась, и заскрипел ключ.
— Меня послали, — ответил Маршалл, — выяснить, живы ли вы, и привести, если это так. Ваш брат очень обеспокоен вашим благополучием и недвусмысленно довел это до сведения лорда Ричарда.
Харви застонал: кажется, умение Александра создавать проблемы достигло непревзойденных высот.
Будто прочитав его мысли, Маршалл сказал:
— Возможно, все не так уж плохо. На лорда Ричарда произвели впечатление его смелость и откровенность. — Рыцарь чуть улыбнулся. — И я весьма признателен отваге вашего брата: он более чем удачно вмешался в мою схватку с Удо ле Буше. Такая доблесть встречается нечасто.
— Увы, не разделяю ваших чувств.
— А напрасно. В знак благодарности я спас вашему брату жизнь в утренней схватке.
Такой аргумент заставил Харви замолчать. Тем более что к этому времени они достигли высокой лестницы, выводящей к залу, и подъем по крутым каменным ступеням требовал такого напряжения, что не оставлял возможности для беседы.
Вот наконец и зал. Харви шел за Маршаллом по просторному помещению, переполненному воинами, искоса поглядывая по сторонам. Оказывается, с утра прибыло немало, так что скромный отряд осаждающих разросся в целую армию.
Харви прошел к возвышению и опустился на колени перед Ричардом Львиное Сердце и его сподвижниками.
Быстрым взглядом Харви вычленил среди них Александра. Юноша выглядел ужасно: запавшие глаза, землисто-серое лицо.
— Итак, — сказал Львиное Сердце, — вы — Харви де Монруа, знаменосец Лаву.
— Да, повелитель, — подтвердил Харви голосом, исполненным уважения; но мысль его забилась в лабиринте бесполезной паники, и он не удержался и продолжил: — Что натворил этот проклятый мальчишка Александр?
— Встать! — скомандовал Ричард. — Я не могу судить человека с поникшей головой!
Глубоко вздохнув, Харви выпрямился во весь рост, ненамного меньший, чем у самого Ричарда. Они были людьми схожего типа: светлолицые, широкоплечие и узкие в бедрах.
Ричард, положив подбородок на сплетенные пальцы, рассматривал Харви, и казалось, что увиденное не вызывает у него недовольства.
— Ваш брат боялся, что ему может выпасть хоронить вас. Что вы на это скажете?
Харви еще раз посмотрел на Александра, слегка нахмурился и сказал:
— По всему, что я знаю об Александре, повелитель, хоронить придется мне его и весьма скоро.
На челе Ричарда пролегла складка.
— Вижу, что вы понимаете, что такое братская любовь, — сказал человек, большую часть жизни проведший в тяжкой вражде со своими братьями.
— Да, повелитель, я один из шестерых.
Ричард кивнул, как бы в подтверждение своим мыслям.
— И вы зарабатываете на жизнь, продавая свой меч?
Харви чуть наклонил голову.
— Да, мой повелитель, и принимаю все, что уготовано на этом пути.
— Даже если это петля палача?
— Человек такого рода занятий ежедневно рискует жизнью, — ответил Харви и пожал плечами. — И если бы я слишком об этом задумывался, то растерял бы всю храбрость. — И он еще раз взглянул на Александра, который сидел, не проронив ни звука, во время королевского допроса. — Острый меч — вот мой проситель.
Легким движением Ричард распушил свои золотистые усы и обернулся к Александру.
— Теперь, увидев брата, вы удовлетворены?
Голосом столь же тусклым, как цвет его лица, Александр ответил:
— Да, мой повелитель. Но я бы хотел узнать, что вы намерены сделать с ним… С нами.
Ричард ответил медленной, сонной улыбкой и сказал мягко:
— Вам позволено знать, что я расположен быть снисходительным.
ГЛАВА 11
Александр был молод, вынослив и прежде всего — упрям. После испытаний королевского суда, травм, полученных в бою, и продолжительного пиршества он проспал полтора суток и на третье утро проснулся голодный и сгорая от жажды.
Львиное Сердце со своей армией был уже далеко — прижимал к ногтю следующего непокорного вассала; Лаву остался в умелых руках Амона де Ругона. Гарнизон Лаву освободили и всех распустили по домам, оставив солдатам латы, но не оружие; исключение было сделано для Арнауда, Харви и Александра.
— Хотя лорд Ричард и не сказал, почему он выделил вас из прочих, — сказала Манди недоумевающим тоном. Она рассказывала, а Александр за обе щеки уплетал омлет с ветчиной, положенной между внушительными кусками хлеба.
— Возможно, потому, что я оказался на его пути, — предположил Александр, припадая к кубку принесенного ею вина. — Мне кажется, что ему нравятся смельчаки.
