Ханна Хауэлл - Серебряное пламя
Она почувствовала приближение Гэмела раньше, чем увидела его. Это тоже приводило ее в замешательство. Они были знакомы совсем недолго, а Гэмел превратился в неотъемлемую часть ее жизни. С этим трудно было смириться, и Шайн внутренне протестовала, раздраженная легкостью, с которой он это проделал. Поэтому, когда Гэмел заправил под капюшон выбившуюся прядь ее волос, она одарила возлюбленного не слишком приветливым взглядом.
– А я-то надеялся, что ты будешь довольна, заручившись поддержкой, которую так долго искала, – заметил он.
– Так оно и есть, – признала Шайн, облокотившись о парапет крепостной стены. – Но вероятно, все дело в том, что я кое-что упустила в своих планах и теперь испытываю странные чувства.
Гэмел прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди, устремив на нее испытующий взгляд. Он подозревал, что ее слова – всего лишь отговорка. Шайн явно что-то тревожило, и он собирался выяснить, что именно. Возможно, поговорив с ней, он поймет, в чем дело.
– Сэр Лесли отправился вместе с Броуди. Он сказал, что ему нужно побывать при дворе, и попросил разрешения присоединиться к ним якобы из соображений безопасности. Он может оказаться весьма ценным лазутчиком в стане врага.
– Если его не убьют.
Гэмел пропустил мимо ушей ее мрачную реплику.
– Отец направил послание королю.
Шайн кивнула:
– Я видела, как гонец отбыл из крепости.
– Послание должно поставить Роберта в известность о том, что здесь произошло. Отец не сомневается, что король одобрит действия, которые мы собираемся предпринять. И пожелает нам успеха. Хотя он редко вмешивается в раздоры между кланами, отец решил, что нам пойдет на пользу, если король будет в курсе предстоящих событий и нашего участия в них. По словам отца, Роберт давно подозревал Броуди в нечистоплотности и нередко сетовал по этому поводу. Слишком много смертей сопровождало их путь к власти и богатству. Это не могло не вызывать подозрений, но все было шито-крыто. Король будет доволен, если кто-нибудь представит доказательства их вины.
– Если они найдутся.
– Найдутся. Этой парочке есть что скрывать. Вряд ли им удалось замести все следы. Отец и лорд Магнуссон собираются отправить письма своим друзьям с просьбой сообщить, что они знают или хотя бы подозревают касательно Броуди. Кроме того, они постараются связаться со всеми, кто имел дело с Малисом или твоей матерью.
– Да, я слышала. И еще они намерены пообещать защиту и сохранение тайны всем, кто боится мести Броуди, которая последует, если они скажут правду.
– Вот именно. Отец даже пообещал, что в случае нужды предоставит укрытие их женам и детям. Так что я не сомневаюсь, что выбранная тактика принесет свои плоды. Люди охотно воспользуются возможностью расквитаться с Броуди. Я не сомневаюсь, что и ты одобряешь все наши шаги. Что же тебя тревожит?
Шайн нахмурилась:
– А что буду делать я?
– Понятно, – улыбнулся Гэмел, притянув ее в свои объятия. – Тебе кажется, что тебя отодвинули в сторону, лишив возможности отомстить?
На мгновение Шайн напряглась, но затем, вздохнув, расслабилась. Ей нравилось находиться рядом с ним. С ее стороны было глупо противиться Гэмелу, но Шайн подозревала, что продолжит в том же духе – хотя бы из чувства протеста. Он так сильно давил на нее, что она с трудом соображала в его присутствии.
– Пожалуй. Хотя я за многое благодарна. Главное, я получила поддержку, которую так долго искала, причем в таком объеме, что даже чувствую себя лишней.
– Так лучше, Шайн, – сказал он, поглаживая ее по спине. – По многим причинам. Скоро Броуди узнают, что кто-то интересуется их темными делишками. Попытаются выяснить, кто же это проявляет столь опасное любопытство. Тебе и близнецам лучше оставаться в тени. Конечно, мы сделаем все, чтобы защитить вас, но, как только Броуди узнают, что вы здесь, нам придется многократно усилить меры безопасности. Чем дольше они будут пребывать в неведении, тем лучше.
Все это было правильно, вполне логично и разумно, чтобы спорить, и Шайн почувствовала, что ее досада начинает слабеть. В конце концов, разве не по этим причинам она искала помощь? Делать все самой равносильно тому, чтобы разоблачить себя и близнецов. Броуди легко распознают ее замыслы. А это – верная смерть.
– Неужели ты думала, что достаточно собрать воинский отряд, поскакать в Дорчебейн и выбить их оттуда? – поинтересовался Гэмел не без иронии.
– Нет. – Шайн слабо улыбнулась. Именно так она представляла себе возвращение домой в детстве. – Конечно, я мечтала о таком быстром и впечатляющем финале этой истории, но в глубине души понимала, что в реальности все гораздо сложнее. – Она нахмурилась. – Ты сказал, что есть много причин, чтобы сделать мое участие в осуществлении ваших планов нежелательным, но назвал только одну, максимум две.
– Две. Поиск доказательств и защита тебя и мальчиков.
– Гэмел, – она слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него, – ты сказал – много причин.
Он скользнул руками вниз и обхватил ее талию.
– Не могла бы ты хоть ненадолго забыть о своих страхах и тревогах?
Шайн встретила эти слова суровым взглядом и оторвала его руки от себя.
– Гэмел.
Он вздохнул:
– Просто все наши планы предполагают смерть твоей матери. Я не представляю, как этого можно избежать.
– Я тоже. – Шайн прижалась щекой к его груди и обвила руками.
– Я хотел бы, чтобы ты держалась как можно дальше от всей этой скверны. Пусть твои руки останутся чистыми.
– Я пустила ищеек по их следу. И теперь в ответе за все, что случится дальше.
– Это не одно и то же. Ты всего лишь пытаешься устранить угрозу собственной жизни и жизни близнецов. Разумно. Но это существенно отличается от того, чтобы лично способствовать смерти Арабел, пусть даже заслуженной. Несмотря ни на что, она твоя мать.
– Однако это не мешает мне видеть зло, которое она творит. Тебе же кровное родство не помешало видеть дурные поступки твоей матери?
– Не помешало, но моя мать не была такой законченной злодейкой, как твоя.
Шайн нахмурилась:
– Ты говорил, что она такая же.
– Во многих отношениях. Она была аморальна, бессердечна и порой жестока. И настолько не хотела ребенка, что пыталась убить меня до моего рождения и даже когда я родился. К счастью, монахини обители, где она нашла убежище, не дали ей задушить меня.
Охваченная сочувствием, Шайн крепче обняла его.
– Представляю, как горько ребенку сознавать, что родная мать хотела избавиться от него.
– Да, это до сих пор ранит. Но жена моего отца, Эдина, своей добротой и материнской заботой давно залечила эту рану. Позже моя родная мать была приговорена к пожизненному заточению в том же монастыре. Ее семья больше не могла терпеть ее распутство и стыдилась средств, к которым она прибегала, чтобы причинить зло моему отцу и Эдине. В общем, я нечасто слышу о ней.
