Кристина Брук - Любовь по завещанию
Чем лучше он узнавал Джейн, тем большее значение, казалось, приобретала брачная сделка.
Но ему нужно решить вопрос быстро, чтобы они могли получить одобрение Монфора и принять меры по уплате долгов фабрики.
Леди Арден поспособствует в переговорах с Монфором. Ведь их водой не разольешь.
На следующий день Константин застал свою родственницу в гостиной: она деловито расставляла цветы в вазе.
— А, это ты, Константин. — Закончив, леди Арден повернула вазу так, чтобы ее работа смотрелась наиболее выигрышно.
— Как вижу, вы чувствуете себя здесь как дома. — Он приподнял бровь. — Скажите, Монфор знает, что вы тут?
Несмотря на всю ее уверенность в себе, по тому, как дрогнули ее красивые ноздри, Константин понял, что затронул больной вопрос. Она взяла грозного вида ножницы и убрала их в корзинку для рукоделия.
— Нет, а почему он должен знать?
— Действительно, почему? Только не говорите, что он одобряет ваше вмешательство, я все равно в это не поверю.
Она повернула к нему искрящиеся темные глаза.
— Давай не будем обсуждать герцога. Ты должен, просто обязан жениться на Джейн. — Леди Арден всплеснула руками: — Разве она уже не влюбилась в тебя?
Это его поразило.
— Что за странные вещи вы говорите?
Константин настороженно посмотрел на родственницу.
Леди Арден чаще всего добивалась своего, когда нацеливала на это свой макиавеллиевский ум. Константин хотел, чтобы Джейн желала его и уважала. Но любовь? Меньше всего ему нужно, чтобы Джейн оказалась в оковах непреходящей любви.
Он усмехнулся. На самом деле он бы дорого дал, чтобы увидеть ее ледяное величество в муках вожделения. Но потерявшие голову от любви женщины неблагоразумны, создают трудности и делают жизнь совершенно неудобной. Такого брака он не желает.
Вынув зеленый стебелек, Константин вертел его между пальцами.
— Когда я предложу леди Роксдейл стать моей женой, это будет чисто коммерческая сделка. Полагаю, что, будучи членом семейства Уэструдер, она знает, как работают такие союзы.
— Без сомнения, — кивнула леди Арден. — У них с Фредериком не было любви, но они восхитительно ладили друг с другом.
Константин в этом очень сомневался, но спорить не стал.
— Так что никаких разговоров о любви. Это будет деловое соглашение, не более.
Именно тогда леди, о которой они вели речь, вошла в комнату и улыбнулась ему. На этот раз на ее лице не было плохо скрытой неприязни или натянутой вежливости. Глаза сияли, на щеках играл прелестный румянец.
Константин шумно вдохнул. У него было такое ощущение, будто его ударили в солнечное сплетение. Он и не заметил, как зеленый стебелек выскользнул из его пальцев и упал на пол.
— Что ты сказал? — протянула леди Арден.
Он не ответил.
Наблюдая, как Джейн подходит к нему, он сделал мгновенное и знаменательное открытие. Дуги ее бровей не совсем ровные: одна чуть выше другой, что придает лицу скептическое выражение. Ее губы более пухлые и яркие, чем он помнил, ресницы у нее черные, несмотря на светлый оттенок волос. И когда она подошла ближе, Константин взглянул ей в глаза и увидел, что они не просто серые, а настоящий калейдоскоп разных оттенков с серебряными искорками.
Как болван, он молча смотрел в ее глаза и на очаровательный румянец, все гуще разливавшийся по щекам.
— Я оставлю тебя заниматься… э-э-э… твоим делом, дорогой. — С тихим смехом леди Арден вышла.
Константин, казалось, забыл, как дышать. Он остро сознавал каждую линию, каждый изгиб тела леди Роксдейл, которое хотел ласкать, смакуя все его тайны.
Во что бы то ни стало он сделает эту женщину своей во всех смыслах слова.
Кто-то прочистил горло.
— Ваша шляпка, мэм.
Константин и Джейн не сразу сообразили, что на почтительном расстоянии от них стоит дворецкий с очередной черной шляпой.
Джейн подскочила, словно у нее над ухом выстрелили из ружья.
— Спасибо, Фидер. — Придя в себя, она взяла шляпку, водрузила на голову и завязала ленты под подбородком.
Константин хрипло вздохнул:
— Чудесный сегодня день.
— Да, — едва выдохнула она. — Я собиралась…
Он подал ей руку:
— Можем мы…
Возникло какое-то напряжение, потом будто что-то щелкнуло, словно лопнувшая нить. Джейн была застигнута врасплох и сбита с толку.
— Простите, что? — заморгала она.
— Можем мы прогуляться, леди Роксдейл? — Теперь Константин улыбался, но странно сдержанно.
Поколебавшись, Джейн взяла предложенную руку и почувствовала под отлично сшитым сюртуком стальные мускулы.
Они пошли по дорожке, юбки Джейн задевали длинные ноги Константина. И она не могла ничего поделать. Обычно такой контакт оставался незамеченным, но с Константином она замечала все. Каждый жест, каждый поворот головы, каждое прикосновение, даже случайное.
— Вы счастливы в Лейзенби, Джейн? — спросил Константин.
Она испуганно посмотрела на него, потом отвела глаза.
— У вас достаточно хлопот. Не нужно обременять себя заботой обо мне.
— Но я забочусь о вас. Фактически вы почти всецело занимаете мои мысли.
— Правда? — Она пыталась придать тону сухой скептицизм, но вышел едва слышный писк.
— Да. Боюсь… — Константин вздохнул. — Боюсь, в конце концов я буду вынужден просить вас выйти за меня.
Кровь отхлынула от ее лица, вновь возникло странное, ошеломляющее чувство. Джейн резко остановилась, высвободив руку.
— Из-за поместья.
Он смотрел на нее, в его глазах светились эмоции, которым она не ведала названия. Константин отвел глаза. Хрипотца в его голосе стала заметнее.
— Да. Конечно. Из-за него.
Казалось, Джейн никак не могла проглотить ком, застрявший в горле. Выйти замуж за Константина Блэка. Ведь именно к этому она так стремилась? Чтобы не расставаться с Люком.
Реальность этого брака внезапно ужаснула ее.
— Я не смогу быть таким, как Фредерик. — Константин, щурясь, смотрел на клонившееся к западу солнце.
Проблеск юмора шевельнулся в ней.
— Ну, это довольно очевидно, — пробурчала она.
Это наглядно и болезненно ясно.
Константин продолжил, словно не услышав иронического замечания:
— Я не могу быть тем, чем был для вас Фредерик. И даже не буду пытаться.
Джейн с любопытством взглянула на Константина. Неужели он предполагает, что между ней и его предшественником была великая любовь или великий роман?
«А что тогда это было?» — задумалась теперь она. Фамильный долг и обязанность. Симпатия, которая с ее стороны быстро превратилась в слепое увлечение, когда ей было шестнадцать. Потом отстраненность, дистанция, настоящая бездна. И негодование. Но всегда видимость благополучия.
