Барбара Картленд - Глубинное течение
Фенела с радостью препоручила ему эту обязанность после самоубийства Илейн, потому что у девушки недоставало мужества и душевных сил вынести любопытные взгляды обывателей в лавках.
— Это ты, Джордж? — окликнула она и обернулась на звук шагов, стихших у порога.
Нет, это не Джордж принес свертки и корзинки с продуктами… Это был Рекс. Секунду Фенела стояла, окаменев. Затем, побелевшая, но с решительным видом все же двинулась ему навстречу.
— Джордж сегодня занят, — весело заявил Рекс, — вот я и вызвался сам сегодня побыть на посылках! Думаю, наше правительство не обеднеет, если я потрачу чуть-чуть казенного бензина ради такого случая!
Фенела молча забрала у него свертки.
— Спасибо.
Она раскладывала покупки на столе, пытаясь тем временем собраться с мыслями, чтобы найти нужные слова и описать все происшедшее со времени их последнего разговора.
Пока она мешкала, Рекс спросил приглушенно-интимным тоном, глядя на ее склоненную над столом головку:
— Фенела, а ты помнишь, что должно скоро с нами случиться?
Фенела метнула на него быстрый взгляд переполненных мукой глаз.
— Уже случилось.
— То есть?..
— Мне нужно тебе кое-что сообщить! — девушка взволнованно перевела дыхание. — Рекс, сегодня утром я вышла замуж.
Словно в подтверждение сказанного она вытянула вперед ладонь, где на безымянном пальце поблескивало кольцо.
Рекс не двигался. Он стоял, не сводя глаз с ее руки.
Фенеле показалось, что еще ни разу в жизни ей не приходилось прилагать столько усилий, как сейчас, пока она выдавливала из себя каждое слово.
Повисла долгая, гнетущая тишина, такая долгая, что Фенела в испуге отошла и встала так, чтобы между нею и Рексом находился стол.
— Я не видела другого выхода, — беспомощно пролепетала она, но голос звучал слабо и неубедительно даже для нее самой.
— Как ты могла!
Слова вырвались из горла Рекса помимо его воли, хриплые и страшно глухие, словно звуки жесточайшей боли.
— Но пойми же! — взмолилась Фенела. — Ведь ты должен меня понять!
— А если я не пойму?!
Он произнес последнюю фразу грубо и отрывисто, внезапно протягивая вперед обе руки, хватая девушку за плечи и властно привлекая к себе на грудь.
— Я любил тебя! — воскликнул Рекс. — Любил тебя больше, чем когда-либо мог представить себе, больше, чем вообще можно любить женщину! И вдруг — такое… Да, ты ни в чем не виновата, как и я. Судьба просто слишком жестоко обошлась с нами. И еще говорят о зле, которое приносят мужчины!.. Вот теперь, Фенела, мы оба можем на собственной шкуре убедиться, какое зло способны причинить женщины!
— Ох, Рекс, умоляю тебя, не надо, не надо! — уже почти всхлипывала Фенела.
Казалось, безграничное отчаяние, звучавшее в его голосе, шло из самого сердца, разрывало его на куски.
— Но ведь ты по крайней мере могла бы обсудить со мной свое решение! — обреченно сказал Рекс. — Я убежден, что существовало множество иных способов выпутаться из ситуации.
Он отпустил плечи девушки и приподнял ее запястье. Постоял, глядя на тонкое обручальное кольцо. Фенела вдруг вспомнила, как целовал Рекс каждый ее пальчик на этой же самой руке в библиотеке его дома, целовал так, будто каждым своим движением целиком отдавал себя в ее власть.
— Рекс, Рекс… — прошептала Фенела. Инстинктивно она прижалась к нему, но он отстранил ее твердым движением руки и решительно направился к двери.
— Бесполезно, Фенела, — с усилием выговорил он. — Все кончено.
Девушка едва слышно вскрикнула и закрыла лицо ладонями.
До нее доносился звук удаляющихся шагов, тяжелых и медленных, словно поступь глубокого старика. Звук постепенно таял в коридоре. Хлопнула дверь. Фенела осталась одна.
5
— Мой сын сообщил мне, что сегодня утром вы вступили в брак. Не стану притворяться и делать вид, что новость эта меня обрадовала. Однако, уверяю вас, я сделаю все от меня зависящее, чтобы должным образом примириться с неизбежным. Однако вы также должны понять, что случившееся крайне шокировало меня.
Леди Коулби говорила ровным тоном, и в ее голосе не заметно было никаких иных эмоций, кроме ледяной вежливости.
Фенела почувствовала себя жалкой и ничтожной, догадываясь при этом, что Реймонд и My ощущают то же самое: невероятная пышность и великолепие дома ее молодого мужа, а особенно непомерно гордый облик самой хозяйки словно придавили их всех.
Саймон единственный из всей компании чувствовал и вел себя легко и непринужденно.
Когда они подъезжали к Корт, Прентис издал одобрительный возглас, относящийся к старинной архитектуре усадьбы, лебедям, медленно и грациозно плавающим по серебристой глади пруда, огибающего дом, и каменным геральдическим гербам, видневшимся по обеим сторонам аллеи, ведущей к входу в дом.
Фенела ничего не замечала вокруг, всецело охваченная своим страхом. Она судорожно сжимала руку Реймонда, но даже в чаду волнения продолжала беспокоиться за сидевшую рядом с ней My, маленькую, молчаливую, подавленную.
Реймонд не смущался ничуть, только злился на все происходящее.
— Что за дурацкая комедия здесь разыгрывается? — возмущенно говорил он Фенеле. — Любой мужчина, который пожелает взять тебя в жены, просто обязан гордо ввести тебя в свой дом под звуки труб и фанфар! Меня тошнит от этой мышиной возни…
Тем не менее Фенеле казалось, что просто необходимо всячески избегать огласки. После ленча Николас отправился домой сообщить матери неожиданную новость, а все остальные должны были прибыть в Уетерби-Корт примерно часом позже.
— Знаешь, в любом случае — слава Богу, что ты здесь, все-таки поддержка как-никак! — лепетала Фенела Реймонду.
Фенела украдкой нет-нет, да и поглядывала на Саймона, который находился в приподнятом настроении, и весь его вид ясно выражал откровенное превосходство над простыми смертными вроде Фенелы, которых терзают всякие мелкие, на его взгляд, страхи и опасения.
Как ни старалась Фенела таить от отца свои чувства, но все равно не смогла скрыть впечатления, какое на нее произвели размеры дома при входе.
Широкие, обшитые дубовыми панелями коридоры были сплошь увешаны масляными портретами предков, повсюду виднелось старинное оружие: от огромного банкетного зала до гостиных и кабинетов, окнами выходивших на сад, разбитый словно по линейке чертежника. Серванты ломились от фарфоровых сервизов, поблескивали зеркала в тяжелых резных рамах, а гобелены нежнейших расцветок вызвали у Саймона невольный вздох восхищения.
Фенела не ожидала ничего даже отдаленно напоминающего встретившую их пышность и роскошь, поэтому, когда перед ней наконец предстала сама леди Коулби, девушка окончательно ощутила себя самозванкой, не имеющей ни малейших прав на особняк с многовековыми традициями.
