Лора Бекитт - Дочери Ганга
Он прислушивался к тому, что говорят англичане, но те в основ ном бранились. Когда они вскинули ружья, стоявший с краю Арун слегка попятился. Он и сам не понимал, на что рассчитывает, но в это время его сосед, старый брахман, прошептал:
– Упади чуть раньше выстрела, быть может, они не заметят… Ты слишком молод, чтобы умирать!
– Ты думаешь, это поможет?
– Попробуй!
Арун не знал, что заставило его колени подогнуться за секунду до выстрела и как он уловил этот момент. Падая, он перевернулся, и небольшой островок его лица оказался обращенным к небу и – к воздуху. Он ничего не слышал и не видел, но он дышал, и это было спасением. Вода мягко обнимала тело, слегка приподнимая, но не увлекая за собой.
Англичане не потрудились отправить трупы в плавание по Гангу, они просто ушли, предоставив воде, жаре, черепахам, рыбам и птицам делать свое дело.
Когда Арун выбрался из реки, солдат уже не было. Сталкивая лежавшие на мелководье тела в реку, он обнаружил, что его сосед-старик еще жив. Вероятно, дав Аруну совет, он проделал то же самое – во всяком случае, юноша не заметил на его теле ни одной раны. Однако старик еле дышал, и казалось, что он вот-вот распрощается с жизнью.
Арун попытался напоить его водой и услышал, как он прошептал:
– Оставь меня. Я скоро уйду. Да и к чему мне жить, если привычный мир раскололся, словно глиняная чашка, расползся, как ветхая ткань! Тому были знамения. Я встретил женщину, прекрасную, как Лакшми, и она изрекла нечто немыслимое: будто, став вдовой, она повторно вышла замуж! Если женщина нарушает установленное от века – жди большой беды!
В первый миг Арун решил, что старик бредит, а потом до него дошел смысл его слов. Он едва не схватил старца за плечи, но вовремя опомнился.
– Как ее звали?!
– Я не спросил. Да и зачем мне имя дочери тьмы?
– Где ты ее встретил и что с ней стало?
– Меня позвали сипаи: женщина была у них. Я не знал, как решить ее судьбу, ибо в ее сердце не было ни раскаяния, ни страха. А потому велел отправить ее туда, откуда она сбежала: в Варанаси, в приют для вдов.
– И теперь она там?!
– Не знаю. Я ее больше не видел. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Я ее муж!
Вероятно, чаша знамений в сознании брахмана была переполнена, потому что он, ничего не ответив, тихо испустил дух.
Арун молча возвел хвалу Вишну[67] за то, что ему было позволено узнать самое главное. Он предал бы тело старика огню, но огня не было, и юноша похоронил его в Ганге.
Итак, теперь он знал, куда ему идти: в Варанаси. Если Сона в приюте, он найдет способ вызволить ее оттуда. Главное, чтобы она была жива!
Арун вышел на дорогу, хотя это было небезопасно. К счастью, кругом царило безлюдье. По обочинам, словно огромные зонты, торчали пальмы, росли невысокие раскидистые гранаты. Кое-где цвели желтые цветы тамаринда; в далеких рощах стоял неумолчный стрекот цикад.
Потом стали попадаться выжженные деревни, безглазые смердящие трупы на виселицах, построенных вдоль дорог, – так был отмечен путь британских войск от Варанаси к Аллахабаду и дальше – в Канпур. Видя все это, Арун холодел. А что, если Варанаси, как и Канпур, затоплен кровью?! Что стоило обезумевшим пьяным белым солдатам ворваться в обитель беззащитных вдов!
Он нашел приют в уцелевшей деревне под названием Архирван, расположенной возле манговой рощи, где его напоили, накормили и позволили немного отдохнуть. Ему категорически не советовали идти в наводненный англичанами Варанаси, одна ко Арун был непреклонен и продолжил свой путь.
Сону привели в храм на рассвете, когда там еще было безлюдно и тихо. Первые торговцы только-только начинали раскладывать на ступенях гирлянды из белого жасмина, оранжевых бархатцев, розовых магнолий и кроваво-красного гибискуса.
Сунита пылала праведным гневом, а пожилой жрец выглядел усталым. В последние дни служители храма, как и все жители города, пережили слишком многое. Приходилось неустанно молиться и приносить жертвы, дабы Вишну, обычно спускавшийся на землю во время народных испытаний и бедствий, отвел беду от святыни.
Жрец долго и нудно объяснял девушке, что теперь, когда перевес ее поступков явно не в пользу добрых дел, ей не видать небесных миров, где души наслаждаются сладкозвучной музыкой и всяческими яствами. Скорее всего, она попадет в ад, где на берегу кровавой реки Вайтарани жестокие слуги бога Ямы[68]пытают грешников огнем.
Все это было хорошо известно Соне, которая читала священные книги. Куда больше ее интересовало, что станет с ней сейчас, при жизни.
К сожалению, теперь земной мир мало чем отличался от подземного, где обреченные на страдания, мучимые жаждой и голодом, исхудавшие, покрытые грязью и кровью несчастные плакали от страха и кричали от боли.
Сипаи бросили Сону на подходе к Варанаси. Они долго вели девушку, не давая сбежать, потому как полагали, что получат за нее награду, но в конце концов реальное зрелище сотен трупов оказалось сильнее призрачной горы золота.
Возвращаться было некуда, и Сона вошла в город. Она удивилась, не услышав плывущих над Гангом, завораживающих душу гимнов в честь бога Шивы, не увидев на воде плошек с зажженными фитильками, отправлявшихся в путь к океану. Зато священная река была полна окровавленных мертвых тел.
Сона в ужасе бросилась бежать, и не напрасно. Девушка успела спрятаться, благодаря чему не угодила в руки солдат – на сей раз англичан, коих в городе было великое множество. Несколько дней она скрывалась то тут, то там, почти не спала и ничего не ела.
Сона не знала, куда ей идти, не видела никакого выхода, а потому… вернулась в приют. Если Арун жив, он непременно вызволит ее из обители скорби, а если он умер, тогда ей совершенно все равно, что с ней будет. Так убеждала себя Сона, но, как оказалось, ошибалась.
Сунита встретила ее с суеверным страхом, как восставшую из мертвых, однако страх быстро сменился гневом и невольным торжеством. Женщина не удержалась, чтобы не отпустить в адрес Соны несколько язвительных и назидательных замечаний. Боги справедливы, все возвращается на круги своя!
Разумеется, приют не миновало нашествие англичан, и Соне, при ее красоте, очень повезло, что в это время она находилась в другом месте. Молодых вдов в обители скорби значительно поубавилось, но Сунита не стала высказываться по этому поводу: и без того было ясно, какова их судьба.
На ночь Сону заперли в одной из клетушек, а утром отвели к брахману.
– Мы не можем ее убить, – сразу сказал он, и Сунита заметила:
– Сейчас многие считают смерть избавлением, так что это не самое страшное наказание.
– Она пришла в приют от безысходности, а не потому, что раскаялась. Придет время, и она вновь убежит. Будет лучше посадить ее на цепь и кормить раз в три дня.
