Дженна Питерсен - Уроки куртизанки
Она попыталась сопротивляться – запустила пальцы в волосы Джастина и простонала:
– Нет, нет, подожди!
В его темных глазах отразились удивление и вопрос.
– Только не говори, что собираешься оттолкнуть меня сейчас, когда я уже на краю, – прошептал он, взял ее ладонь в свою и прижал к тому месту на брюках, где явственно обозначилось его возбуждение.
Она погладила его со стоном, который он повторил, как эхо.
– Я тоже этого хочу, Джастин. Но меня всегда сметает этим ураганом, поглощает полностью. А сегодня я хочу прочувствовать все. Пожалуйста, я хочу…
Он пристально вгляделся в ее лицо. Это напряженное внимание она видела в его взгляде так редко – но каждый раз ее пробирала дрожь. Да, Джастин оправдывал свою репутацию повесы и дебошира, но чем больше времени она проводила с ним, тем отчетливее понимала, что за этим скрывается что-то еще. Более глубокое.
– Полное поглощение – часть всего этого, – мягко сказал он, поглаживая кончиком указательного пальца ее губы. – Но я, кажется, понимаю, о чем ты.
Он встал, оставив ее распростертой на диване, и медленно снял брюки. Виктория жадным взглядом впивала его наготу.
– Ты хочешь, чтобы я дал тебе столько времени, сколько нужно, чтобы полностью распробовать все.
Она не могла отвести взгляда от его напряженного достоинства. Так невыносимо хотелось коснуться его…
– Д-да…
– Тогда сделай это, – хриплым голосом предложил он.
Она села и потянулась в нему рукой, взяла в ладонь, одним нежным движением провела от основания до головки. Джастин сжал ноги и еле слышно выругался.
– Да… – стонал он. – Вот так. А теперь медленнее, чуть-чуть медленнее…
Следуя его указаниям, она вглядывалась в его напряженное лицо. Под ее ладонью его мужское естество становилось все тверже и тверже, и вот на кончике выступила капелька прозрачной жидкости. Виктория вспомнила, как восхитительно чувствовать его извержение внутри себя…
– Должен признать, ты чертовски быстро учишься, моя дорогая… – простонал Джастин.
Как чудесно знать, что она дарит ему такое же острое наслаждение, как и он ей! Держать в руках ключ от его блаженства…
Он сам дал ей его – как дар, и она приняла его осторожно, но жадно.
– Я хочу подарить тебе наслаждение, – тихо призналась она.
Может быть, позже она пожалеет об этой минутной искренности, но сейчас она казалась ей справедливой платой за власть, которую он дал ей.
Он застыл со странным и абсолютно непроницаемым выражением лица, опустился на колени перед ней и взял ее лицо в ладони, чтобы поцеловать. Этот жест так удивил Викторию, что ей и в голову не пришло воспротивиться ему. Она просто обвила его руками и отдалась на волю шторма страсти.
Он прижал ее к себе. Она обвила его талию ногами. Ей хотелось большего. Еще большего. Всего.
И тут в мгновение ока Джастин поднял ее и перевернул, так что теперь он оказался сидящим на диване, а она – верхом на нем.
Она отклонилась назад и заглянула ему в глаза – такие голодные, такие темные, что в них можно было утонуть. Его руки ласкали ей плечи, бока – и наконец замерли на бедрах. Он надавил – и она, повинуясь его невысказанному приказу, начала опускаться вниз. Он входил в нее дюйм за дюймом, так медленно, как хотелось ей самой.
Виктория ощутила ни с чем несравнимое блаженство. Единственная близость с Джастином, в которую она сколько-нибудь верила…
Ее плоть трепетала, охватывая его. Ей казалось странным, что она сверху, но это не доставляло ей никакого неудобства, напротив, ощущение было сильным и приятным.
– Двигай бедрами, – тихо проговорил Джастин, взял в руку одну ее грудь и лениво прошелся языком по соску. – Покатайся на мне.
В каждой черточке его лица она читала напряжение. Ему стоило большого труда сдерживаться, чтобы попросту не овладеть ею, как обычно. Он полностью предоставил ей контроль над ситуацией. Даже, несмотря на то, что желал гораздо больше, чем она давала.
Она с удивлением смотрела на него. Внутри ее что-то шевельнулось. Волна страсти накрыла ее с головой. Никогда прежде она не желала его сильнее. С прерывистым вздохом она обхватила его за плечи и подалась вперед. Когда последний дюйм был пройден, они застонали в унисон.
Повинуясь его указаниям, она двигала бедрами вперед-назад. Очень скоро она поймана ритм, который мчал ее навстречу безумию – все ближе и ближе с каждым движением, с каждым мгновением.
Джастин покрывал поцелуями ее грудь, его руки обхватили ее бедра, помогая ей двигаться и принимать его в себя до конца.
Она почувствовала, что конец близок. Внизу живота неуклонно нарастало ощущение блаженства. Она хотела замереть и выгнуться, но он не позволил – надавливая и надавливая ей на бедра сильными руками, Джастин поддерживал ее движения в одном ритме.
– Давай же, ангел мой, – простонал он. – Я вижу это в твоих глазах. Возьми его. Пусть оно придет.
– Джастин! – выкрикнула она, когда в теле зародились первые толчки наслаждения.
– Давай, Виктория, – задохнулся он, впиваясь пальцами еще сильнее. – Боже, я хочу…
– Сделай же это! – закричала она, запрокидывая голову и содрогаясь в сладостных конвульсиях.
– Виктория… – прорычал он и изогнулся дугой.
Он ударял в нее снизу, отчего ее и без того дикий оргазм превратился в новое, прежде не испытанное, величайшее наслаждение. А потом он замер под ней и с прерывистым криком излился в нее последним движением.
Содрогнувшись, Виктория упала ему на грудь, зарылась лицом в мускусно-теплую шею и замерла, хрипло дыша. После недолгих колебаний он заключил ее в нежные объятия.
Она открыла глаза. Взгляд устремился в пустоту. Она прислушивалась к чувствам, затопившим ее. Тепло. Удовлетворение. И что-то еще. Джастин уступил ей, и их связали новые узы – да, очень непрочные. Но Виктория впервые не опасалась того, что он с легкостью переступит через нее, чтобы добиться желаемого.
Что это – правда или простая манипуляция? В последний раз он с гордостью признал, что использовал интимную близость как оружие. Только время покажет, повторится ли это снова.
Она отстранилась, чтобы посмотреть на него. Голова откинута на подушки, глаза прикрыты, дыхание постепенно возвращается к обычному ритму. Он не выглядел как человек, который намерен отдавать ей какие-то приказы, – наоборот, он казался против обыкновения спокойным и удовлетворенным.
– Собираешься писать мой портрет, Виктория? – поинтересовался он, не открывая глаз.
Она рассмеялась – слишком нервно, резко:
– Что?
– Ты на меня смотришь, – усмехнулся он и открыл один глаз.
Она не смогла сдержать улыбку.
– Ты даже не знаешь, рисую ли я.
