Барбара Картленд - Мечты сбываются
— Сегодня вечером устраивается торжественный обед в честь вашего отца, мисс Чарлвуд, — сказал декан. — Там в основном будет мужское общество. А завтра состоится церемония награждения вашего отца. Пока же позвольте мне и моей жене позаботиться о вас.
— Вы очень добры, — ответила девушка официальным тоном. — Для меня большая честь присутствовать здесь.
Затем импульсивно добавила:
— Я так рада, так рада за папу!
— Я тоже, — кивнул декан. — Я большой поклонник вашего отца и от всей души надеялся, что именно его книгу выберут для присуждения стипендии. Это во всех отношениях выдающееся произведение.
Похвалы в адрес отца, высказанные с такой искренностью, чрезвычайно тронули Одетту.
А позднее ее позабавила, сама того не подозревая, жена декана, когда они остались одни.
— Вы, как я вижу, одеты по последней моде, мисс Чарлвуд, — молвила она. — О, пожалуйста, скажите, где вы купили такое прелестное платье?
— Я была в Париже, — объяснила Одетта.
Жена декана всплеснула руками.
— Вы хотите сказать, что на вас платье от Ворта? Оно, несомненно, так и выглядит. Я передать не могу, как мне хочется иметь такое же.
На секунду Одетта почувствовала искушение осчастливить ее и подтвердить, что платье с жакетом, которое леди Валмер купила когда-то на Бонд-стрит, а она переделала на себя, действительно изделие Ворта.
Но тут она твердо сказала себе, что никогда, никогда больше не солжет.
Она будет говорить правду, как бы трудно ей ни было, чего бы это ей ни стоило. Возможно, тогда она постепенно сможет искупить свой грех, когда лгала графу.
— Боюсь, — тихо произнесла девушка, — это всего лишь имитация моды monsieur Ворта, которую он ввел в Париже. А вот вечернее платье, которое я собираюсь надеть завтра, точная копия одного из самых изысканных и дорогих вечерних платьев Ворта.
В глазах жены декана она увидела разочарование.
Но, как ни странно, после этого признания она поняла, что стала чуть-чуть счастливее, так как смогла противостоять соблазну лжи.
Глава седьмая
Одетта провела весь следующий день с женой декана.
Они осматривали здания колледжей снаружи и изнутри, встречались со многими людьми, которые почитали ее отца и высоко оценили его книгу.
Некоторые были знакомы с его ранними трактатами на ту же тему.
— Видите, мы не забываем о своих талантах, — улыбнулась жена декана.
А потом преподаватели Крайст Черч поведали девушке, что учились в университете в одно время с ее отцом и единодушно высказали пожелание заполучить его обратно.
— Следующее, что мы обязаны сделать, это пригласить вашего отца присоединиться к нам, — сказал кто-то из донов. — Вы не хотели бы жить в Оксфорде, мисс Чарлвуд?
— Это было бы восхитительно! — воскликнула Одетта.
— Многие молодые люди из здешних думают так же, — промолвил пожилой дон. — Не уверен, однако, что это поможет им сконцентрироваться на работе.
Все, кто слышал их разговор, рассмеялись, а Одетта слегка покраснела от смущения.
Ей сейчас ужасно хотелось, чтобы ее матушка была рядом.
Как обрадовалась бы она возможности уехать из Эденхема!
Мать неустанно повторяла, что это место ограничивает возможности мужа, губит его интеллект.
Отец пришел в дом декана перед торжественным обедом в приподнятом настроении.
Впервые с тех пор как умерла его жена, он выглядел моложе и счастливее.
Так пусть же отец гордится ею, подумала Одетта, и сделала себе ту же прическу, что и в Париже.
Надела голубое платье, над которым они с Ханной так упорно трудились, и ей почудилось, будто время повернуло вспять и она вновь готовится к своему дерзкому появлению на бал-маскараде.
Но сегодня на ней не было маски, и графа тоже не было.
Взглянув в зеркало, она увидела не себя, а его в венецианском плаще с красным подбоем, наброшенном на плечи, и легкой презрительной улыбкой на губах.
«Я люблю его, — безрадостно вздохнула она. — Но что толку говорить об этом?»
Одетта спустилась вниз, и жена декана стала безмерно восторгаться красотой платья и элегантным турнюром согласно новой моде, которую ей еще не приходилось видеть.
— Я чувствую себя донельзя старомодной в своем кринолине, — посетовала она. — Как только вы уедете, первое, что я сделаю, отправлюсь в Лондон и найду такое же платье.
— Я уверена, скоро кринолины отойдут навсегда, — сказала Одетта. — Когда месье Ворт вводит новую моду — весь мир следует за ним.
— Это верно, — согласилась жена декана, — но слишком дорого для наших бедных мужей!
Собравшиеся в доме декана выпили по бокалу шампанского.
Затем вся группа направилась пешком через зеленые лужайки к зданию колледжа.
Они вошли через личный вход декана в четырехугольный зал, а оттуда попали в Большой зал, где должны были состояться оба мероприятия — торжественный обед и церемония награждения.
— Сегодня у нас будет нововведение, — объяснил декан. — Так как стипендия финансируется одним щедрым джентльменом, недавним выпускником Крайст Черч, для выпускника Крайст Черч прошлых лет, мы пригласили несколько человек, которые оканчивали колледж в одно время с вашим отцом.
— Надеюсь, я не настолько одряхлел, чтобы не узнать их, — сказал улыбаясь викарий.
От этого замечания Одетта почувствовала некоторое беспокойство.
Она знала, каким рассеянным может быть отец.
Случалось, он так углублялся в прошлое, что часто забывал имена своих прихожан.
Однако в этот вечер он словно заново родился на свет.
Он просто наслаждался происходящим, и мысли его не витали где-то далеко.
Значит, все будет хорошо.
Они перекочевали в помещение, где должны были собраться все приглашенные на обед.
Там оказалось уже довольно много народу.
Девушка оглянулась и посмотрела на отца; узнал ли он кого-нибудь?
Затем она услышала голос декана:
— Прежде всего, Чарлвуд, я обязан вам представить благодетеля нашего колледжа, человека, который финансирует вашу стипендию. Граф Хотон!
Одетта решила, что не поняла слов декана.
Когда же она увидела, кто стоит подле нее, сердце в груди подпрыгнуло несколько раз.
Она испытала настоящий шок, и у нее закружилась голова.
Граф выглядел совсем как в тот вечер, когда они обедали вдвоем, — величественный и элегантный в своем вечернем костюме.
Казалось, он возвышается над всеми, кто собрался в этой комнате.
Глаза их встретились — в его взгляде читалось не меньшее изумление.
