Карен Рэнни - У дьявола в плену
Верхушки деревьев качались на ветру. Видимо, снова приближалась гроза, и возможно – еще большей силы. Декоративные кусты и цветы в саду клонились под порывами ветра. Потом пошел небольшой дождь, а через минуту хлынул ливень, принесший одновременно запах пыли и свежего воздуха.
Барабанный стук дождя заглушил все остальные звуки. Потоки воды стекали с крыш. Небо стало почти черным, тучи спускались все ниже.
Это не был приятный английский дождик. Это была шотландская гроза. Буря, призванная научить излишне доверчивых людей быть более внимательными к переменам погоды. Неожиданно молния ударила в верхушку дерева, словно это Бог ткнул пальцем, чтобы доказать свое могущество. Раскат грома сопровождался каким-то пронзительно высоким звуком, будто это вопило дерево, разрываемое на две части.
Давине показалось, что сегодняшняя гроза как нельзя лучше соответствует ее настроению, словно природа или Бог понимали, что она чувствует, и аккомпанировали ее эмоциям звуками ветра и грома.
Когда она была маленькой девочкой, такие дни казались ей волшебными. Небо раскалывалось и превращалось в нечто мощное, внушающее благоговейный восторг. Она припоминала, как ребенком сидела посреди своей кровати, скрестив ноги и закрыв глаза, и упивалась разгулом стихии, бушевавшей за стенами ее надежной гавани – родительского дома. Ее никогда не пугали ни оглушительные раскаты грома, ни ослепительные вспышки молний. Могущество природы увлекало ее больше, чем страх перед ней.
Позже она осознала, что такое страх, и научилась бояться. Не гроз, а другого – того, что случалось внезапно, и было ей неподвластно. Что предотвратить было не в ее силах.
В ожидании неминуемого визита Тереза смотрела на себя в зеркало и собиралась с силами. Еще минута, и служанка войдет, чтобы сообщить ей, что приехал Гэрроу Росс.
Она послала ему записку, приглашая к себе на обед. Они уже были знакомы – он присутствовал на свадьбе Давины. Они тогда сидели рядом. А теперь и вовсе стали родственниками.
Сегодня она будет флиртовать напропалую и смеяться, как школьница. Благодарение Богу, что этот человек считает себя необычайно красивым. Просто неотразимым. Она уже заметила это во время свадебного обеда.
Роль ей предстояла нелегкая. Прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз была в постели с мужчиной. Как женщина притворяется, что получает удовольствие? Жаль, что у нее нет знакомой, с которой она могла бы посоветоваться. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Она представила себе, какой это могло вызвать скандал. Наверное, еще больший, чем тот, причиной которого была Давина.
Как Тереза и думала, служанка постучала к ней в дверь.
– Пригласи мистера Росса в гостиную и предложи ему виски. Я сейчас же спущусь к нему.
Она была готова. Она выглядела отдохнувшей и привлекательной, хотя ее, возможно, выдавал взгляд – слишком напряженный, но этого и следовало ожидать.
За корону и империю. Странно, но эта мысль почему-то нисколько ее не вдохновила.
Глава 13
На следующее утро Давина проснулась с таким чувством, что у нее появилась цель.
Она всегда гордилась тем, что ей нравится учиться, узнавать что-то новое. Ее часто занимали открытия, о которых она читала в книгах. Поэтому сегодня она наметила себе два направления для исследования – Египет и Маршалл. Если эти направления время от времени пересекаются – тем лучше. Она не намерена оставаться в своей комнате, как послушная жена. Но и вести себя так, как мать Маршалла, она тоже не будет.
Она достала один из последних дневников Джулианы, и он раскрылся на той странице, которую она читала прошлой ночью.
«Сегодня был хороший день. Боль не такая сильная, так что если я сосредоточусь на чем-нибудь другом, то, возможно, смогу поверить, будто я вынашиваю ребенка.
От опухоли мой живот округлился так же, как это было, когда я была беременна Маршаллом. Тогда я и не подозревала, что те дни были такими безмятежными. В то время я была больше озабочена, не оттолкнет ли Эйдана мой внешний вид. Были и другие проблемы, которые мучают каждую будущую мать. Что, если я совершила какую-нибудь ошибку и нечаянно навредила своему ребенку? Кто у меня будет – мальчик или девочка? Если родится мальчик, не будет ли это означать, что у Эйдана не останется больше причин возвращаться домой из Египта? Выполнив свою долю обязанностей, он будет свободен и осядет в своей любимой стране.
Ответы появились очень скоро. Думаю, я была хорошей матерью. Маршалл вырос преданным сыном, замечательным человеком. Я просто благоговею перед его успехами. Я так им восхищаюсь, что иногда мне приходится напоминать себе, что это я его родила, я дала ему жизнь.
Однако, как бы я ни притворялась и ни старалась думать о лучших временах, сейчас я не беременна. Но мне надо рассказать своему ребенку об этой огромной тайне. Хотя мое время близится к концу, я не могу похвастаться самообладанием. На самом деле я могла бы даже признаться, что сегодня мне еще более страшно, чем два месяца назад, когда я узнала свой диагноз.
Несчастья бывают у всех. Церковь хотела бы, чтобы все мы поверили, что наша судьба – страдать, чтобы мы больше ценили приближение райской жизни. Но сейчас рай кажется очень далеким и недружественным местом. Я бы предпочла остаться в Эмброузе.
Что касается Эйдана, я его не позвала. Я боюсь, что, если я это сделаю, он не приедет, и я пойму, что вся наша жизнь была притворством. Этого я не вынесу…»
Давина закрыла дневник, положила его в ящик тумбочки, встала с постели и подошла к окну.
Воздух казался тяжелым и влажным. На горизонте были видны отсветы солнца, но вблизи тучи все еще висели низко и были почти черными.
Настроение Давины было почти таким же – под стать непогоде. Мощеный двор был покрыт лужами. Солнце быстро высушит их, если, конечно, опять не начнется гроза.
Газон между Эмброузом и Египетским домом, наверное, мокрый, так что ей придется надеть прочные башмаки. А платье? Она наденет что-нибудь новое, но удобное.
Она была твердо намерена найти цель своей новой жизни.
Маршалл видел, как она спускается с холма, не обращая внимания на грозовые облака. Если бы он был честен, он признался бы себе, что предвкушает встречу с ней. Он был уверен, что та женщина, которая накануне явилась в Египетский дом, не станет довольствоваться тем, чтобы сидеть взаперти в Эмброузе.
С того самого момента, как он ее увидел, он понял, что она другая.
Он уставился на пресс-папье, но вместо него видел лицо Давины. В глубине души он был рад ее неожиданному вторжению в его жизнь. Его привлекало, что она была упрямой, самоуверенной и желающей все делать по-своему. Но другая часть его существа не желала соглашаться на этот фарс, называвшийся браком.
