Барбара Картленд - Оттенки страсти
– Но я же обещала! – взмолилась она с отчаянием.
– Смотри! Не натвори беды! – сурово ответила ей совесть.
Беды? Какой беды? Разве Алек представляет для нее опасность? И в эту минуту Мона услышала шум подъезжающей машины. Его машины. Послышался визг тормозов, а потом Алек нажал на клаксон. Резкий сигнал разбудил тишину квартала, погруженного в сон. Мона прислушалась к тому, как мерно тарахтит мотор автомобиля, и поняла: Алек, оставив двигатель включенным, направился к парадной двери. Она еще плотнее запахнула манто и поднялась со стула, чтобы выключить свет. И в этот миг взор ее упал на фотографию, стоявшую на прикроватной тумбочке. Любительский снимок, запечатлевший абсолютно счастливых Питера и Вогса на солнечной лужайке прямо перед домом в Тейлси-Корт. Питер смотрел на нее с фотографии с выражением такой по-детски чистой радости и с такой доверчивой простотой, что она невольно вздрогнула. Она не должна никуда ехать! Снова просигналил клаксон, на сей раз звук был и длиннее, и резче. Кажется, Алек начинает терять терпение.
– Ах, Питер! – прошептала Мона и бросилась ничком на кровать, натянув на голову подушку, чтобы не слышать этот противный, этот мерзкий звук.
Алек, негромко ругнувшись себе под нос, в последний раз дернул ручку запертой двери и пошел прочь.
Глава 13
При свете дня собственные страхи показались Моне просто смехотворными. Что за чепуха лезет в голову по ночам! А потому, когда позвонил Алек и пригласил ее на чашечку чая, она с готовностью приняла его приглашение, начисто забыв об обещании, которое дала накануне мистеру Каткарту.
Утром Мона написала обстоятельное письмо мужу: рассказала, как доехала до столицы, подробно описала прием, который устроила ее мать. Она даже упомянула о том, что побывала в модном ночном клубе и повстречалась там с Алеком. А что такого? Ей нечего стыдиться и нечего скрывать от Питера. Разве что полнейший душевный сумбур и сумятицу чувств после вчерашних событий, но об этом она благоразумно умолчала.
Алек заехал за ней на машине ровно в четыре пополудни и тут же осыпал ее комплиментами с головы до ног. Мона действительно была восхитительна. Длинное пальто из темно-зеленой шерсти с воротником-стойкой из темного меха и крохотная шляпка в тон.
– Сегодня ты обрела свой прежний загадочный вид, Ундина! И с этим надо что-то немедленно делать! – воскликнул Алек, останавливая машину возле дорогого цветочного магазина на Пиккадили. Он скрылся за стеклянными дверями, а через некоторое время вернулся с роскошным букетом темно-красных гвоздик.
– Какие красивые! – восхитилась Мона, прижимая цветы к пальто.
– Почти такие же прекрасные, как и ты, Ундина! Я не рискнул преподнести тебе алые розы. Ведь розы олицетворяют истинную любовь и страсть. Да и сам цветок розы, как никакой другой, обращен к любви. Он охотно распускает свои лепестки, с готовностью обнажая сокровенные тайны души и тела. Иное дело гвоздики. Цветок гвоздики сдержан и неуловим. Он словно дразнит тебя, заманивает и отпугивает одновременно. Лепестки гвоздики похожи на десятки разных слов, которыми они искусно маскируют свою сердцевину. Но моя дорогая Ундина! Чем недоступнее и загадочнее цветок, тем слаще обладание им.
– Цветок еще нужно сорвать, – осторожно парировала Мона. – Порой это просто невозможно сделать.
– О, слово «невозможно» придумано маловерами для слабых духом людей. Если есть цель и если ты действительно желаешь достичь этой цели, то обязательно достигнешь.
За внешней шутливостью его слов скрывался глубокий смысл, и Мона безошибочно почувствовала, что их разговор вот-вот соскользнет в очень опасную колею. А потому она резко сменила тему.
– Куда мы едем?
– Ко мне домой. Хочу, чтобы ты еще раз полюбовалась на мою французскую родственницу. На сей раз при дневном свете.
Мона невольно покраснела. Так, значит, Алек не забыл о поцелуе при их первой встрече. А она-то искренне надеялась, что тот безрассудный порыв уже погребен под завалами их памяти. Не совершает ли она сейчас еще один такой же необдуманный поступок? Ведь тет-а-тет с Алеком – это совсем не тот «чай», на который она рассчитывала, принимая его приглашение. Пожалуй, чаепитие наедине с ним – рискованная затея. Едва ли она получит от нее удовольствие. Она бы предпочла шумное кафе или ресторан в приличном отеле, где они все время были бы на людях. Но веской причины сказать «нет» тоже не нашлось. Питер уже не раз говорил ей, что она обязательно должна побывать в доме его отца и познакомиться с великолепными художественными сокровищами, которыми полон дворец герцога. Бесценное собрание картин, фамильные драгоценности, уникальная коллекция нюхательных табакерок, которую презентовал Алеку его французский дедушка.
Как бы то ни было, а самое главное сейчас – не показать Алеку, что она в замешательстве или даже боится предстоящего чаепития. Нужно вести себя как можно более естественно, приказала себе Мона и произнесла с некоторым холодком в голосе:
– О, буду очень рада взглянуть на красавицу маркизу еще раз. Всякий раз, когда при мне заходит разговор о шедеврах коллекции Гордонов, мне делается неловко, что я так и не видела этих картин, а потому не могу поддержать разговор.
– Вот уж не думал, что моя Ундина – такая любительница изящных искусств! – саркастически усмехнулся Алек, и Мона опять вспыхнула до корней волос. Нет, с этим человеком ей точно не совладать.
Они вошли в холл, и Мона снова восхитилась красотой ажурных резных орнаментов из слоновой кости, которые поразили ее своей изысканностью еще тогда, когда она впервые их увидела.
– Китайская работа! – небрежно заметил Алек. – Их свистнул из императорского дворца мой предок, третий маркиз, если не ошибаюсь. В семье сохранилось предание, будто бы для того, чтобы завладеть этими сокровищами, он даже умудрился стать любовником самой императрицы. Парень, надо сказать, изрядно рисковал головой.
Мона с интересом принялась разглядывать изящные силуэты вырезанных из слоновой кости людей. У каждой фигурки были слегка искажены пропорции, что придавало их облику некоторую карикатурность, но восхищало то, с какой удивительной точностью неизвестный китайский резчик воспроизвел все мельчайшие детали их одежды и убранства. Конечно, красота! Но рисковать жизнью ради каких-то орнаментов, пусть и самых распрекрасных, не слишком ли большая цена, подумала Мона, поднимаясь по лестнице.
Все стены в столовой были увешаны живописными полотнами Гейнсборо, Рубенса, Рембрандта и других прославленных мастеров. Внимание Моны привлекло небольшое полотно голландского живописца Альберта Кейпа. Настоящий шедевр! На фоне заходящего солнца дрейфующее рыболовное суденышко со спущенными парусами. Небольшую гостиную украшали полотна примитивистов: насыщенные яркие краски, строгая простота линий, первозданность форм. Однако благодаря массивным резным рамам с позолотой эти картины смотрелись вполне уместно в интерьере гостиной.
