Потерянное письмо - Мими Мэтьюз

Жар залил ее лицо при воспоминании об этом. Она наклонила голову, пряча румянец за защитными полями шляпки.

Мгновение спустя ее оторвал от самообвинений рев приближающегося локомотива. Она смотрела, как он, пыхтя, въезжает на станцию, и чувство тупой покорности поселилось в ее сердце. Он остановился рядом с платформой со скрежетом металла. Горстка пассажиров высадилась на перрон. Сильвия ждала вместе с другими пассажирами, пока носильщики выгружали их багаж. Это не заняло много времени. Эпсли-Хит не был популярным местом, особенно в это время дня.

— Все на борт! — крикнул кондуктор.

Она покрепче вцепилась в свой саквояж и направилась к вагону второго класса. "Больше ничего нельзя было сделать", — с несчастным видом подумала она. Любое будущее с Себастьяном было невозможно. И откровения об их давних письмах друг другу ничего не изменили. Теперь они были двумя чужими людьми. Из двух разных миров. Будет лучше, если она вернется к себе и возобновит свою жизнь гувернантки. Это было правильное решение. Самое безопасное, что можно сделать.

Когда подошла ее очередь подниматься в поезд, носильщик шагнул вперед и взял ее за локоть. Она поблагодарила его за помощь, а затем, бросив последний полный боли взгляд на пейзаж Хартфордшира, села в поезд, который должен был увезти ее обратно в Лондон и навсегда из жизни Себастьяна.

В результате того, что Себастьян не спал большую часть ночи, он проспал до середины утра. Когда он проснулся, Милсом уже уехал.

Как и Сильвия Стаффорд.

— Горничная вошла в ее спальню в половине одиннадцатого с подносом для завтрака, — сказала Джулия, — но ее комната была пуста, и все ее вещи исчезли. Я послала Крэддок узнать, не видел ли ее кто-нибудь, и — можешь себе представить! — она обнаружила, что один из конюхов отвез мисс Стаффорд на вокзал в повозке. На рассвете!

Себастьян сидел перед туалетным столиком красного дерева, пытаясь завязать шейный платок, когда в комнату ворвалась его сестра. Теперь он свободно висел у него на шее, забытый, пока он слушал ее в ошеломленном молчании.

— К этому времени она уже в нескольких часах езды отсюда. И все, что у меня есть в качестве объяснения, — это записка, которую она оставила для меня на своей подушке, в которой говорится… — Джулия коротко вскрикнула, когда Себастьян выхватил записку у нее из рук.

Он развернул ее, читая слова Сильвии с чем-то похожим на отчаяние.

Моя дорогая леди Харкер!

Я возвращаюсь в Лондон. Простите меня за то, что я не попрощалась должным образом с вами и вашим братом. Прошлой ночью я поняла, что было ошибкой приезжать сюда, и пожелала уехать с первыми лучами солнца. Теперь моя жизнь в Лондоне. В качестве гувернантки. Я там очень счастлива. Человек не может вернуться к прошлому, как бы ему этого ни хотелось. Это не может принести ничего, кроме боли. Я надеюсь, что вы поймете и примете мои извинения за любые неудобства, которые мог причинить вам мой отъезд.

Искренне ваша, Сильвия Стаффорд

Себастьян перечитал ее еще раз, глубоко потрясенный. Нельзя вернуться к прошлому. Она сказала это прошлой ночью в библиотеке. Знала ли она уже тогда, что собирается уйти от него? Было ли у нее когда-нибудь хоть малейшее намерение остаться? Обсуждать их совместное будущее? Он еще не сделал официального предложения, это правда. Она была слишком расстроена. Но, конечно же, она должна была знать о его намерениях.

Неужели быть гувернанткой гораздо желаннее, чем быть его графиней? И был ли он таким чудовищем, что она должна тайно бежать из его дома при первых лучах рассвета?

Боже милостивый, он чувствовал себя полным идиотом.

Джулия порхала по его гримерке, заламывая руки. Ее волосы все еще были заплетены в косу, и на ней был халат с рисунком, застегнутый до самого горла.

— Если бы ты быстро оделся, то мог бы запрячь лошадь и отправиться за ней. Ты все еще можешь догнать ее, если…

— Я не собираюсь ехать за ней.

Джулия смотрела, широко раскрыв глаза от ужаса, как он снова повернулся к зеркалу и снял платок.

— Что? Я думала, ты хочешь, чтобы она осталась! И почему ты не одеваешься?

О, а где же Милсом? Милсом!

— Милсом уехал по делам.

— Тогда я помогу тебе! Где твое пальто? И свежий платок? Ты должен поторопиться, Себастьян. Я настаиваю на этом.

— Я не поеду в Лондон, — грубо сказал он. — Я не покидал поместье с тех пор, как вернулся из Индии. Ты, как никто другой, знаешь почему.

Она покраснела.

— Да, но, конечно, ты захочешь поехать сейчас. Если это означает, что ты можешь выиграть мисс Стаффорд.

Себастьян посмотрел на свое отражение в центральном зеркале туалетного столика. При ярком свете дня было трудно поверить, что Сильвия покрывала поцелуями покрытое шрамами лицо, которое он видел. Действительно, чем больше он думал об этом, тем больше прошлая ночь казалась ему не более чем желанным, отчаянным сном.

— Я не поеду в Лондон, — повторил он.

Она развернулась к двери его гардеробной.

— Тогда я поеду—

Его рука метнулась вперед, чтобы схватить ее за запястье.

— Ты не сделаешь ничего подобного, — сказал он голосом, полным опасного спокойствия.

Глаза Джулии наполнились слезами разочарования.

— Кто-то должен вернуть ее обратно! Я хочу, чтобы ты женился на ней. А почему ты не можешь? Конечно, все лучше, чем быть гувернанткой в Чипсайде!

Он заметно вздрогнул.

— Что ты ей сказал? — требовательно спросила она.

— Ничего.

"Нет, — с горечью подумал он, — он просто поцеловал ее". Держал ее в своих объятиях. Сказал ей, что она ему так сильно дорога. Черт возьми. Он тяжело дышал и стонал над ней, как нецивилизованное животное. Как, черт возьми, он думал, она отреагирует? Ради бога, она ушла из библиотеки в слезах. Вероятно, он оттолкнул ее.

— Ты что-то ей сказал, иначе она бы не уехала! И я знаю, что она не испугалась твоих травм. Конечно, она действительно казалась немного грустной, но она… — Рот Джулии открылся.

— О нет! Была ли это моя вина? Я что-то сказала? Но что я могла такого сказать?

— Кроме того, что я в любой момент могу вышибить себе мозги, как это сделал ее отец?

Джулия отдернула руку, театрально потирая запястье.

— Думаешь, это потому, что я сказала, что хочу, чтобы она была моей сестрой? Чтобы она вышла за тебя и сделала тебя счастливым?

Себастьян застонал.

— Боже милостивый.

— Я признаю,