Рут Лэнган - Заложники страсти
Спустя еще немного времени Леонора увидела, как Диллон готовится выехать по направлению к деревне. Седлая лошадь во дворе крепости, он давал указания мистрис Маккэллум и Стэнтону, старшему конюху. Сев в седло, он посмотрел вверх и, хотя не показал виду, кажется, заметил ее. Улыбка исчезла с его лица, а спина словно окаменела. Он развернул лошадь и поехал прочь, больше не глядя на нее.
Флэйм, одетая в лохмотья, достойные лишь подручного конюха, пробежала по двору и вскочила в седло. И конь, и всадница исчезли в клубах пыли, направляясь по тропинке вверх на горный луг. Такое впечатление, размышляла Леонора, что сестра Диллона вечно куда-то торопится. Леонора недоумевала, как девочке удалось выпросить у брата позволения уехать и таким образом избежать обязанностей по хозяйству, которые, похоже, она ненавидит. Возможно, Флэйм ускакала из дома без разрешения. Леонора улыбнулась. Это было бы очень похоже на Флэйм, она такая своевольная и нетерпеливая.
Все разъехались в разные стороны, и стук копыт замер вдалеке. Тишина повисла над крепостью, и Леонора почувствовала себя совсем одинокой и забытой.
Утро переходило в день, и по коридорам за дверью послышались шаги – это служанки торопливо сновали по дому, занимаясь каждая своим делом. Внизу, во дворе, мужчины тоже приступили к работе. Видно было, как далеко в полях крестьяне возделывали свои клочки земли.
У всех было чем заняться, даже парень, стоящий у двери и караулящий ее, тоже исполнял свой долг.
Какая насмешка судьбы, раздумывала Леонора. Раньше ей часто хотелось забыть о тысяче обязанностей по дому, отвлечься от необходимости поддерживать порядок в обширном хозяйстве отца, а сейчас она тоскует оттого, что вынужденное безделье заставляет ее лишь сидеть и ждать. И чего же? Войны? Избавления? Или смерти от руки похитителя? Нет, яростно решила она. Она не будет просто сидеть и ждать. Она должна действовать, надо найти способ сбежать из своей темницы. Но какой?
Она принялась расхаживать по комнате – взад и вперед, взад и вперед. Каждый раз она задерживалась у окна, широко раскрытыми глазами всматриваясь в даль. Где-то там, далеко за зелеными холмами, находится Англия. Отец. Дом. Свобода.
Она принялась обдумывать способы побега. Проще всего было отвлечь внимание молодого охранника и ускользнуть. Смелый план становился все отчетливее. Повернувшись к Руперту, она капризно проговорила:
– Мне нужно чем-нибудь занять руки, я могла бы повышивать, если бы мне дали материю и иголку с ниткой.
Бедный парень не получал никаких распоряжений насчет вышивания, а потому мгновение поколебался и лишь затем ответил:
– Сейчас принесу, а вы оставайтесь здесь. Как только он вышел из комнаты, Леонора быстро спряталась под кроватью. Услышав его шаги, она замерла, лежа неподвижно, как мертвая, и молясь, чтобы он не услышал ее неровное дыхание.
– Миледи! – встревожено закричал парень. Она услышала, как его сапоги простучали в спальню и обратно. Выругавшись сквозь зубы, он выскочил из комнаты, окликая стражу. Леонора подождала, пока их шаги и голоса не отдалились, затем выскользнула из своего укрытия и выбежала в коридор.
Она не знала о расположении комнат в Кинлох-хаусе, а потому не представляла, в какую сторону ей направиться. Одно ей было ясно: любое помещение лучше комнат, в которых ее удерживают в качестве пленницы.
Заслышав чьи-то шаги, она юркнула в узкую кладовую и забилась под груду мехов. В коридоре послышались громкие голоса и торопливые шаги – это слуги расходились в разные стороны, начиная поиски беглянки.
– Она еще не покинула Кинлох-хаус, – раздался голос Руперта совсем рядом с ней, – иначе бы ее заметили часовые. Пошлите за милордом. Не прекращать поиски, пока пленница не будет найдена.
Леонора еще глубже забралась под груду мехов и замерла, как замирает в лесу горлинка в случае опасности. К тому времени, как наступил полдень, она крепко заснула.
Разбудили ее приглушенные голоса. Дверь кладовой резко распахнулась. Крепко зажмурив глаза, она зашептала молитву в надежде, что ее не найдут. Сердце колотилось в груди. Вдруг кто-то отшвырнул меха в сторону. Она открыла глаза и встретила гневный взгляд прищуренных глаз Диллона. Не говоря ни слова, он вытащил ее из кладовой и поволок к своим комнатам. Войдя внутрь, он громко позвал Руперта. Парень предстал перед ним, сгорая от стыда и дрожа от страха, полностью сознавая свой позор.
– Простите меня, милорд, – прошептал он. – Леди попросила иголку с ниткой.
– А что, если бы она попросила у тебя меч, мальчик? – Голос Диллона казался безразличным, хотя он с трудом сдерживался. – Что бы ты сделал тогда?
Руперт уставился в пол.
Повернувшись к Леоноре, Диллон сказал:
– Вот то, о чем вы просили. – Он указал на яркие разноцветные нитки и несколько иголок, лежащие на куске материи. – Ты сама определила свое наказание, женщина. Больше ты не покинешь моих комнат.
Он отвернулся и медленно вышел, оставив ее наедине с охранником.
Несколько дней все в Кинлох-хаусе ходили вокруг милорда на цыпочках, стараясь не попадаться ему на глаза, ибо настроение у него было хуже некуда.
Для Леоноры дни тянулись в мучительном ожидании. Две комнаты и молчаливый юноша, охранявший ее, составляли теперь весь ее мир. Если бы не возможность наблюдать за жизнью крепости с галереи, Леонора чувствовала бы себя совсем одинокой. Кроме вышивания, делать ей было совершенно нечего. Оставалось лишь размышлять и строить планы побега.
Вечера были ничуть не лучше. В комнаты Диллона приносили поднос с едой, состоящей обычно из хлеба, мяса да овсяной каши. Пока юный охранник спускался вниз, чтобы поужинать, его место занимал другой часовой. Когда дверь открывалась, девушка замечала двоих вооруженных стражников в коридоре. Еще один стоял на посту под галереей. Казалось, Диллон Кэмпбелл принимает все меры предосторожности, дабы не лишиться драгоценного залога безопасности своих братьев.
Хуже всего были ночи. Леонора ложилась спать совсем одетой, плотно закутавшись в меха, стараясь защититься хоть этим. Странно, но Диллон почти всегда возвращался в свои комнаты далеко за полночь. И хотя каждый раз девушка притворялась спящей, ей приходилось слушать таинственные звуки ночи, пока он бродил по комнатам, раздевался, гасил свечи и ворошил поленья в камине. Когда же он ложился в постель рядом с ней, она вынуждена была сдерживать дыхание, чтобы он не догадался, что она не спит. Мысли о том, что его твердое, мускулистое тело лежит сейчас так близко от нее, было вполне достаточно для того, чтобы сердце начинало бешено стучать в груди. Довольно часто она засыпала, лишь когда первые лучи рассвета окрашивали горизонт.
