Виктория Александер - Тайна девственницы
– В Лондон стекаются все ценности, – сказал Куинт с кривой усмешкой. – Мы, англичане, вывозили сокровища из других стран на протяжении многих лет.
Стерлинг кинул на брата укоризненный взгляд:
– Прежде тебя это никогда не беспокоило.
– Это не беспокоит меня и сейчас. – Куинт поднял свой бокал. – Как факт, я должен выпить с радостью за высокомерие современных очагов цивилизации. И это не только Лондон. Это и Париж, и Берлин, и Вена. Хочу выпить и за те музеи, институты и частных коллекционеров, которые верят, что древние сокровища любой страны должны храниться в их руках, а не в странах, откуда эти вещи родом. А так как они готовы хорошо заплатить за обретение этих сокровищ, то, мой чувствительный брат, меня это абсолютно не волнует.
– Отложим эту дискуссию на другое время. – Строгий взгляд его матери скользил от Куинтона к Стерлингу и затем к Нату, без сомнения, вопрошая, почему он еще не присоединился к ним. – Я не желаю поднимать эту серьезную тему сегодня вечером.
Это были непрекращающиеся споры в доме Харрингтонов, как и многие другие. Они постоянно спорили, например, о древних языках, и, Бог им в помощь, о политике, и все эти темы не были им в новинку. Вопрос о том, должны ли сокровища древности быть сохранены иностранцами вдали от родины или сокровища наций должны оставаться на собственных землях, не прекращался в доме с тех пор, как Натаниэль себя помнил.
Под влиянием интеллектуальных научных статей и простых бесед в поезде семья переключалась на спор об этом так часто, как только могла. Все, кроме Реджины. Она считала все разговоры об этом чудовищно скучными и требовала, чтобы спор на эту тему был прекращен.
Мать Натаниэля повернулась к Габриэле:
– Это особенные дискуссии, сотрясающие наш дом поколениями.
– Философская сущность дебатов. – Реджина перевела свой взгляд на потолок. – Так они это называют.
Мать строго посмотрела на нее и продолжила:
– Мой последний муж, Чарлз, даже однажды сказал, что вопрос о британском владении египетскими мраморными статуями был темой возбужденных дебатов вокруг этого стола еще в его детстве.
– Можно сказать, что дискуссии эти начались с нашего прапрадедушки, который искал потерянное золото в Египте. – Нат нагнулся к Габриэле. – Как мы понимаем, это было простое приключение с похищением людей и кровожадными аборигенами и разными другими штуками в этом роде.
– Звучит захватывающе, – пробормотала она.
Нат был уверен, что Габриэла была раздражена больше его. Но она спокойно ела и слушала. Создавалось впечатление, что ее это совсем не волновало.
– Несмотря на это, – продолжил Куинт, вернувшись к теме обсуждения, – кто-то может подумать, что, если бы страны действительно были взволнованы потерей своих артефактов, они бы перекрыли границы для въезда иностранцев. Наняли бы специальных людей, которые бы не брали взяток и не делили бы их с политиками.
Мать поморщилась.
– Это проблема.
– Но это простейший путь, по которому работает большинство стран, – сказал Нат. – Необходимое зло, если хочешь.
Габриэла издала странный звук, который все приняли за кашель.
– Но, мама, это гарантия, – сказал Куинт. – Нат подталкивает меня к легальным формам работы, так же как и к правильной манере поведения.
– И я ему очень благодарна за это, – ответила она. – Мне становится легче от мысли, что он за тобой присматривает.
Нат скривился.
– Я вряд ли усмотрю за ним.
– Тогда следи за ним, – продолжила она. – Я знаю, Куинтон старше тебя и должен бы сам присматривать за тобой, но…
Куинт бросил на мать взгляд, полный раскаяния.
– …но его натура не подходит для того, чтобы быть ответственным за что-либо.
Куинтон засмеялся:
– Быть ответственным за что-либо?
Она строго посмотрела на своего среднего сына:
– Уверена, что со временем ты изменишься.
Реджина фыркнула.
Мать вздохнула.
– Я думала, что мои младшие сыновья станут учеными, как их отец.
– Как отец?! – улыбнулся Стерлинг. – Отец был не просто ученым-любителем, мама. И не было никого более счастливого, чем он, когда Куинтон, а затем и Натаниэль присоединились к нему и профессору Эшуорту в его путешествиях.
– Это были приключения, вы понимаете? Они мечтали путешествовать с детства, – сказала графиня, обращаясь к Габриэле. – Мне кажется, что моему мужу всегда больше нравились поездки, чем жизнь в Лондоне. Он был другим в молодости. Чарлз рос на рассказах о графе Уайлдвуде и его подвигах. – Она с любопытством глянула на Стерлинга. – Сегодня у графа мало шансов преследовать пиратов, драться с контрабандистами или рисковать жизнью за женщин.
– Вы правы, я немного занят, – сказал Стерлинг.
Графиня сосредоточилась на двух младших сыновьях.
– В лучшем случае это очень сомнительное предприятие, в которое вы вовлечены. И, я полагаю, часто опасное и временами весьма компрометирующее.
– Не поможет, мама, – сказал Нат.
– И конечно, это занятие имеет свои моменты, – Куинт повернулся к Габриэле, – которые ваш брат, без сомнения, прекрасно осознавал, мисс Монтини.
Нату захотелось пнуть брата, но, к сожалению, он не мог до него дотянуться. Меньше всего он хотел бы сейчас обсуждать Энрико Монтини.
– Что вы имеете в виду? – спросила Габриэла.
– Он понимал, что существует лишь тонкая граница между открытием и воровством. Быть археологом или вором. – Куинт пожал плечами. – Энрико Монтини, конечно, не останавливался ни перед чем, чтобы добиться желаемого. Он понимал, что обман, незаконные действия, пренебрежения моральными принципами и так далее часто необходимы для достижения окончательной цели.
– Также как и мы все прекрасно это осознаем, – быстро произнес Нат и предупреждающе посмотрел на брата. – Это то, что он имел в виду.
– Именно, – Куинт сделал маленький глоток вина, – именно это я имел в виду.
– Были ли какие-нибудь новости от вашего брата, Габриэла? – Графиня повернулась к Габриэле, благодарной за смену темы обсуждения. – Того самого, что Натаниэль встречал в Египте. Как его зовут?
– Антонио, – ответила Габриэла.
– А… – кивнула графиня. – Его зовут, как вашего отца.
– И да, и нет. Я давно о нем ничего не слышала. Да он никогда и не отличался общительностью.
– Возможно, завтра мы поговорим о вашей матери, – улыбнулась графиня, – и о ее семье.
– Леди Уайлдвуд, я хочу сказать, что рада бы узнать побольше о своей матери, но не о ее семье, которая не заботилась о ней и не заботится о ее дочери. Кроме того, я полагаю, что мы будем довольно сильно заняты несколько последующих дней. – Тон Габриэлы был вежлив, однако Нат почувствовал, что она старается уклониться от разговора. – Нужно подготовиться к предстоящему балу.
