Барбара Картленд - Маска любви
Один из матросов уже расплел веревку, и герцог, согнув булавку в виде крючка, привязал к ней довольно тонкую лесу.
Катерина поднялась за герцогом на палубу и смотрела, как он забрасывает крючок за корму и разматывает лесу.
Велев девушке сесть, герцог зажал веревку в ее ладони.
— Как почувствуете рывок, сразу зовите меня, — сказал он.
На солнце было жарко, но Катерина терпеливо сидела и ждала.
Раз или два ей показалось, что леса дергается, но это были только волны. Когда девушка подтягивала веревку, то видела, что на булавке ничего нет, лишь золото пляшет на воде.
Катерина знала, что занятые своими делами матросы тем не менее наблюдают за ней, и понимала, что многие из них мало или совсем ничего не ели за последние сутки и, конечно же, очень голодны.
Девушка страстно хотела что-нибудь поймать. Теперь она поняла, что чувствуют рыбаки, когда сидят на берегу реки или ручья, жадно ожидая клева.
А, кажется, что-то попалось!
Катерина резко подтянула лесу и увидела на крючке совсем маленькую рыбку.
Рыбка была так мала, что девушка даже расстроилась. Но торопливо подошедший герцог радостно воскликнул:
— Вот то, чего мы ждали, — наживка! Теперь можно и рыбу ловить.
Он разделил рыбешку на три части. Одну нацепил на крючок и снова забросил его в море.
Наживка тут же исчезла, и герцог стал осторожнее, насаживая на крючок только по маленькому кусочку, чтобы наживка не кончилась раньше, чем они что-то поймают. И наконец — победа!
Трехфунтовая рыбина была эффектно вытащена на палубу, а следом за ней — вторая. Герцог подозвал Хедли.
— Думаю, ты можешь начинать готовить их, пока мы надеемся на большее, — сказал он. — Даже один кусок поддержит людей.
— Предоставьте это мне, милорд.
— Думаю, я буду полезнее, помогая Хедли, — предложила Катерина.
— Да, конечно, — согласился герцог. — Матросы могут ловить рыбу по очереди, для них это будет отдыхом.
Катерина отправилась на кухню. В Тунисе, уходя с корабля, она видела, что пираты забрали все кастрюли и сковородки. Но как-то с помощью стекла Хедли зажег огонь, и оказалось, к счастью, что решетка гриля намертво вделана в плиту, поэтому ее и не сняли.
Хедли выпотрошил рыбу, вытащил кости и положил филе на решетку.
— Мы поделим их честно, мисс, ведь даже кусочек поддержит жизнь голодающему человеку.
— Вы очень голодны? — спросила Катерина.
— Я бы не отказался от тарелки ростбифа с морковью, мисс, — пошутил Хедли.
Остальной день Катерина и Хедли готовили. Рыба ловилась то хорошо, а то вообще никак. Иногда попадалась дюжина подряд, а потом бывал час без клева.
Как только рыба испекалась, Катерина раздавала ее поровну среди всех мужчин на корабле.
Они с Хедли тоже получали свою долю, и проголодавшаяся Катерина нашла, что это даже вкусно.
Им не из чего было пить, поэтому приходилось зачерпывать воду из бочек руками. Но по крайней мере они не страдали от жажды, хотя к трем часам солнце пекло почти невыносимо.
Герцог уже был слегка загорелым, но теперь, казалось, его кожа темнеет час за часом. Он не сгорел, как некоторые другие, у кого покраснели носы и стали лупиться плечи еще до того, как солнце начало садиться.
Когда почти стемнело, Катерина вдруг поняла, что очень устала.
Она весь день работала и сейчас поймала себя на том, что надеется никогда больше не увидеть рыбу! Она также поняла, что ее платье, мало того что мятое и сморщенное от соленой воды, стало еще и очень грязным.
Но она слишком устала, чтобы переживать из-за этого. Она видела, как некоторые из матросов в течение дня внезапно валились на палубу, спали десять минут, снова вставали и продолжали работать.
— Думаю, мне лучше пойти вниз, — сказала она Хедли.
— Сегодня рыбы больше не будет, мисс, — ответил камердинер. — Я пойду скажу, чтобы они вытащили этот драгоценный крючок и берегли его как зеницу ока. Мы же не хотим потерять его за ночь.
— Не хотим, — согласилась Катерина.
— Идите, мисс, и приятного сна, — сказал Хедли. — А если оставите платье за дверью, я постираю его к утру.
— Как? — удивилась девушка.
— Пополощу его за бортом, мисс. Оно не станет выглядеть как с Бонд-стрит, но будет чистым!
Катерина засмеялась. Но сделала, как предложил Хедли.
Снова она надела тонкую ночную сорочку Одетты и легла на пол.
Герцог был занят, когда Катерина уходила с палубы, и она не сказала ему, что идет вниз.
Теперь девушка пожалела, что не попрощалась с ним. Но только она подумала об этом, как ее глаза закрылись, и она уснула.
Проснувшись через пару часов, Катерина поняла, что несмотря на темноту, деятельность наверху продолжается. Герцог будет работать с остальными, подумала она.
Девушка спросила себя, сколько людей его положения могли бы подать такой пример морской практики. Катерина заметила в течение дня, что нет работы, которую он не умел бы делать.
Девушка спала недолго, но ум ее был ясным, и она больше не чувствовала себя слишком усталой, чтобы думать.
Теперь она снова вспомнила прикосновение его губ, его сердце, бьющееся у ее груди, его голос, когда он сказал ей, что она красива.
— Я люблю его… я люблю его, — прошептала Катерина и подумала о своем колечке из шпильки, которое положила в тайник рядом с остальными драгоценностями.
Затем, так же явственно, как если бы герцог был с ней в каюте, она услышала его голос, говорящий:
— Я никогда не женюсь!
Он говорил это Одетте, и в его тоне звучала непоколебимая уверенность.
— От женщин одни неудобства! Нам будет гораздо лучше без их капризов.
— Любой из взбалмошных женщин хватит, чтобы довести мужчину до пьянства, и вы не исключение!
Эти фразы одна за другой всплывали в ее памяти, и герцог снова и снова повторял:
— Я никогда не женюсь! Я никогда не женюсь!
Катерина всхлипнула.
«Откуда он мог знать, — подумала девушка, — что зря жертвует своей свободой, что мы спасемся!»
Слезы набежали у нее на глаза.
Но Катерина сказала себе, что сейчас не время для женской слабости. Завтра, как все на корабле, она должна работать. Ей необходимо поспать, а все личные проблемы пусть ждут до Мальты.
На следующий день Катерина готовила рыбу вместе с Хедли, пока не поймала себя на том, что работает автоматически, едва сознавая, что делает.
Поначалу девушка была слишком брезглива, чтобы руками отрывать рыбью голову, пальцем вскрывать брюхо и удалять кости.
Но вскоре она делала это так же хорошо, как Хедли.
Час за часом они пекли рыбу, поддерживая огонь только досками от палубной надстройки, и даже отрывали куски деревянных бортов там, где это не угрожало мореходным качествам судна.
