Бренда Джойс - Соперник
– Интересно, сколько гостей видели его в саду вместе с графиней несколько минут назад?
Арлен опешил от такого поворота событий.
– Оливия? Моя жена была в саду с Кэдмоном?
Арлен ушам своим не мог поверить. Его жена была серой мышкой, затворницей, без твердого характера, без авантюрной жилки. В ее жилах текла холодная водица вместо горячей крови. В этом он не раз убеждался на собственном опыте.
– Иногда слишком долгое пренебрежение собственной женой приводит к неприятным последствиям. Я прекрасно знаю женщин. С одной стороны, они не хотят слишком частого подтверждения супружеской любви, но с другой, когда мы оставляем их без своего мужского внимания, им становится обидно, и они от огорчения готовы на любой опрометчивый поступок, – самоуверенно улыбнулся граф Стэнхоуп. – Мужчина, похоже, в любом случае оказывается виноватым, если в деле замешан женский пол.
– Милорд, вы своими глазами видели мою жену в парке с вашим сыном? – недоверчиво переспросил Арлен.
– Да, своими глазами, – мрачно улыбнулся граф. – Эшберн, советую вам крепче держать в руках поводья, иначе ваша жена под влиянием моего безрассудного сына может натворить бог знает что. Лично у меня нет ни малейшего сомнения относительно опасных намерений виконта.
Арлен все еще не верил в реальность происходящего. Оливия не принадлежала к числу страстных женщин. Она скорее убежала бы прочь от такого дикаря, как Кэдмон, чем упала бы в его объятия.
– Впрочем, пусть делают что хотят, но только после бракосочетания Кэдмона с мисс Лейтон, – улыбнулся граф и, прежде чем Арлен успел вымолвить хотя бы слово, удалился.
Эшберн так и остался стоять на месте. Он молча смотрел вслед графу, и до его сознания постепенно доходила вся скандальность невероятной ситуации, в которой он оказался по милости своей жены.
Глава 8
На следующий день Оливия вместе с Анной и мисс Чайлдс отправились на городскую ярмарку.
Вокруг них кипела нарядная толпа, кричали балаганные зазывалы, разносчики всякой снеди наперебой предлагали свой товар, с веселым звоном кружилась карусель.
Но все это проходило мимо сознания Оливии, занятого одной-единственной мыслью: до свадьбы Кэдмона и мисс Лейтон осталось три месяца, три месяца, три месяца… и все три месяца ей придется провести в Лондоне, потому что таков был каприз Арлена.
– Мама, зачем ты так сильно сжимаешь мою руку? – жалобно захныкала Анна.
Слова дочери вернули Оливию к реальности. Отпустив руку дочери, она виновато улыбнулась:
– Извини, детка, просто я задумалась.
– А я чувствую запах пряников, – потянула носом девочка. – И еще слышу, как играет скрипка.
Неподалеку от них действительно стоял бедно одетый скрипач и выводил на своем инструменте нехитрую мелодию, под которую забавно танцевала маленькая обезьянка на длинном поводке.
В этот момент вернулась отошедшая на минутку мисс Чайлдс и протянула Анне с Оливией большие медовые пряники.
– Спасибо, – поблагодарила Оливия, пробуя приправленное имбирем и корицей лакомство. В голове неотвязно вертелось: неужели все лето ей придется провести у Лейтонов, опекая Сьюзен и де Вера? Эта мысль причиняла ей невыносимую боль.
Подойдя ближе к скрипачу, Оливия распознала в нем цыгана. Вокруг плясавшей обезьянки собралась стайка детей, смехом и радостными возгласами сопровождавших каждое ее движение. Когда к ним подошла Анна, дети внезапно замолчали, догадавшись по ее поведению, что она ничего не видит. Потом какой-то мальчишка хихикнул и громко крикнул:
– Смотрите! Слепенькая! Слепенькая!
И разразился жестоким смехом.
Вслед за ним и остальные дети стали хохотать и показывать на Анну пальцем.
Девочка перестала улыбаться, и ее невидящие глаза наполнились слезами.
Дети тотчас почувствовали безотчетный страх. Какой-то сорванец даже запустил в нее камнем, но, к счастью, промахнулся.
Однако уже через несколько секунд дети забыли про слепую девочку, увлеченно глядя на выкрутасы обезьянки скрипача и от души смеясь над забавным животным. Стоя рядом с матерью, Анна тоже смеялась тихим счастливым смехом. Слезы ее мгновенно высохли, как это часто бывает у маленьких детей. Боль обиды утихла, но именно из-за подобных горьких минут Оливия предпочитала жить с дочерью в деревне в покое и мирном уединении.
– Что она делает? – тихо спросила Анна, имея в виду обезьянку.
– Танцует, – ответила Оливия, – и очень хорошо: один прыжок направо, два налево и поклон.
– А как она одета?
– На ней красный маленький камзол и маленький серый цилиндр на голове, – стала описывать Оливия, – а ошейник и поводок золотистого цвета.
– Эта обезьянка… она коричневая, мягкая и пушистая? – спросила Анна.
– Да, – подтвердила Оливия, в который раз уже удивляясь способности дочери видеть без помощи глаз.
Обезьянка ловко перевернулась, и дети залились счастливым смехом. Вместе с ними смеялась и Анна. Оливия была рада видеть свою дочь довольной и счастливой, пусть и на краткий миг.
Пока Анна и мисс Чайлдс внимали скрипачу и следили за обезьянкой, Оливия рассеянно осмотрелась, чтобы решить, куда идти дальше. В центре ярмарочной площади начинался кукольный спектакль, поодаль вот-вот должно было начаться состязание стрелков из лука, в большом павильоне шла бойкая торговля тканями, преимущественно шелком, своим отменным качеством славившимся на всю Англию. Но Оливии сейчас было не до шелка.
С того самого дня, как она впервые увидела де Вера, все ее мысли были только о нем. Она гнала прочь воспоминания о встречах с ним, сердясь на себя за легкомыслие, но все было тщетно.
– Смотри, мама! – радостно воскликнула Анна.
Повернувшись, Оливия увидела, что обезьянка, приблизившись, принялась с любопытством разглядывать девочку. Оливия с опаской взглянула на скрипача-хозяина, и цыган, словно прочитав ее мысли, сказал:
– Не бойтесь, мадам, она не кусается.
Тем временем обезьянку заинтересовали ласково протянутые к ней руки Анны. Еще мгновение, и она прыгнула к девочке на руки и доверчиво прижалась к ней всем тельцем.
– Она мягкая! – радостно воскликнула Анна, нежно поглаживая обезьянку.
Цыган удивленно покачал головой:
– Еще ни разу в жизни моя обезьянка не давалась в руки чужим людям, особенно детям.
– Ну хватит, Анна, отпусти ее, – попросила Оливия, опасаясь, что обезьянка может оказаться больной, и в то же время сожалея, что ей приходится лишать дочь маленькой радости.
Анна с неохотой опустила обезьянку на землю, и та, подскочив к хозяину, мигом взобралась ему на плечи.
Достав кошелек, Оливия протянула ему целую гинею. Глаза цыгана расширились от удивления, и он низко склонился перед Оливией, бормоча слова благодарности.
