Лаура Паркер - Буря страсти
Он встал и сунул деньги в карман.
— Я не хотел вас обидеть, моя дорогая.
Зачарованная его обольстительной улыбкой, Кетлин потеряла бдительность.
— Это я должна просить у вас прощения, милорд. Просто сказывается усталость. — Она провела рукой по лбу, оставив на коже след от чернил.
Квинлану только этого и надо было. Он быстро схватил листок.
Кетлин вскочила, забыв обо всем.
— Отдайте, милорд!
— В свое время.
Он попятился от стола и пробежал глазами текст. С первых же строчек стало ясно, что это пьеса, вернее, комедия. Неудивительно, что Лонгстрит скрывает ее от него. Это произведение талантливого автора. Который, возможно, скоро займет его место?
— Отдайте! — Кетлин дернула листок, и он разорвался пополам.
— Проклятие!
Она не колеблясь выхватила у него половинки и вернулась к столу, испуганная и в то же время решительная.
— Я прошу прощения за свой поступок, милорд, но вы не имели права! Ни малейшего!
Возмущенный тем, что его осуждает какая-то девчонка, Квинлан решил укротить ее высокомерием, за шесть веков отточенным его предками до совершенства. Его лицо стало каменным, но в глазах бушевал ураган.
— Мне безразлично, моя девочка, какими методами вы пытаетесь учить меня манерам. Посмотрим, одобрите ли вы мои методы!
Иной смертный, не отягощенный заботой о пропитании, струсил бы, но не Кетлин. Страх перед будущим, отчаяний только подстегнули ее. Неожиданно увидев в Делейси источник всех своих несчастий, она вновь обрела почву под ногами и, вооружившись решительностью, ринулась в бой. Только полная дура может позволить себе влюбиться в портрет красивого мужчины! Если бы не ее глупое отношение к этому человеку, лорд Петтигрю никогда бы от нее ничего не добился!
И все же когда Делейси приблизился к ней почти вплотную, отвага оставила ее. Испуганно вскрикнув, она отбежала. Квинлан бросился вслед и тут же настиг ее, отметив, что она, против его ожиданий, двигается не очень-то проворно. Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
— Нет! Нет! Не трогайте меня! — Извиваясь и изо всех сил молотя его кулачками, Кетлин попыталась вырваться.
Но Квинлан, тем более взбешенный, был не из тех, с кем легко справиться. Он прижал девушку к груди с такой силой, что она едва не задохнулась. Когда она затихла, он взял в руку прядь ее волос. Как он и предполагал, они словно излучали живительную силу. Прикосновение к этой шелковистой массе приносило чувственное удовольствие. А близость женского тела давала ни с чем не сравнимое наслаждение.
— Вам не нравится мое обращение, верно? — спросил он, когда она снова попыталась вырваться. — Тогда не забудьте об этом, когда в следующий раз решите рассердить меня. Понятно?
Она не ответила, и он резко поднял ее голову. На него смотрели полные слез глаза. Она слабо застонала, будто молила отпустить ее.
Тихий звук пробудил странные чувства в душе Квинлана и вернул в его сердце жалость. Ощутив неловкость, он попытался отвести глаза, но его взгляд не мог оторваться от ее рта. Ее приоткрытые губы дрожали, своей нежной уязвимостью разжигая в нем сострадание. Ему захотелось заслониться от этой беззащитности, но его руки были пленены шелковистыми локонами. Внезапно он приник к ее губам.
Он почувствовал у себя во рту ее прерывистое дыхание. По его телу разлилась приятная истома, и у него возникло страстное желание отплатить ей в полной мере за подаренное ему наслаждение.
Кетлин не шокировал его поцелуй. Скорее она восприняла его как божественное озарение. Месяцами она воображала себя в объятиях Квинлана Делейси. Когда лорд Петтигрю обнял ее, она представила на его месте предмет своих мечтаний. Ей было приятно, но даже в своем неведении она догадывалась, что могла бы испытывать более сильные эмоции. И вот сейчас ее обнимал живой, реальный Делейси, и это было сродни чуду.
Все ее существо переполнял восторг, тело охватила сладкая боль. Ею владела страсть — абсолютно новое для нее ощущение. Она чувствовала себя удивительно бодрой и полной жизни. Без сомнения, тихий внутренний голосок нашептывал ей, что Делейси испорченный, отвратительный, бессердечный соблазнитель. Но в тот момент все ее попытки оторваться от него оказались бы такими же безуспешными, как прыжок до луны.
Возможно, если бы ситуация была другой, если бы они встретились…
Кетлин в отчаянии вздохнула. Поздно! Слишком поздно! Чудовищно поздно!
Воспользовавшись молчаливым согласием Кетлин, Квинлан продолжал целовать ее, наслаждаясь божественным вкусом ее губ. Он уже забыл, что значит просто желать женщину, отдаваться всепоглощающей страсти без оглядки. А ведь он действительно желает ее. Ему хочется целовать ее до самозабвения, а потом, раздев, ласкать нежное женственное тело, погрузиться в его влажные глубины. Ему хочется, чтобы сжигающее желание заставило ее забыть обо всем на свете, чтобы она кричала и звала его по имени и чтобы ее крик был единственным звуком в мире.
Квинлан прижал к себе ее бедра. Подсознательно он отметил, что какая-то преграда, круглая и жесткая, мешает ему, не дает их телам полностью соприкоснуться. Странно, она не кажется крупной, она совсем не полная. И все же… Едва он дотронулся до ее живота, как тут же отдернул руку. В следующую секунду он отстранил Кетлин от себя.
— Мадам, вы беременны! — осуждающе провозгласил он. Несколько секунд она смотрела на него расширившимися глазами, затем поежилась, опустила веки и сказала:
— Для меня, в отличие от вашей светлости, это вовсе не неожиданность.
Квинлан, который еще трепетал от желания, подивился ее присутствию духа.
— Возможно, вы, моя дорогая, не придаете этому значения, но вам следовало бы предупредить меня.
Наконец-то осознав, что произошло, Кетлин устремила на него полный ужаса взгляд. Ее едва не соблазнили во второй раз, причем сам невольный виновник ее первого грехопадения! Что с ней такое? Неужели она сошла с ума? Или она просто похотливое создание, готовое опрокинуться на спину при виде привлекательного мужчины?
Кетлин провела рукой по губам, словно стирая с них память о его поцелуе. Делейси выглядел не менее ошеломленным, чем она. Хотя нет, такое невозможно. Он наверняка привык соблазнять безмозглых дурочек, которые не в силах противостоять его обаянию и кошельку.
Последняя мысль заставила ее гордо выпрямиться словно в доказательство того, что она одержала над ним верх.
— Ничего страшного не случилось, — отважно сказала она. На этот раз наигранно-беспечное заявление не произвело на Квинлана никакого впечатления. Посмотрев на ее левую руку, он не увидел обручального кольца. Ну, конечно же, заключил он, она привыкла к подобному обращению, и доказательство тому — ее беременность. Однако он раскаивался в своем поведении. Он не из тех, кто навязывается женщине. В жизни не делал ничего подобного!
