Конни Мейсон - Недотрога
Эшли покачала головой.
– Мне незачем возвращаться в Чикаго. Мы с Коулом еще не имели возможности поговорить о будущем. Я бы хотела поселиться с ним в Орегоне.
– Мне показалось, что Коул очень увлечен Утренней Росой. Что, если он не захочет покинуть ее?
Эшли встревожено посмотрела на него.
– Не знаю. Мне такое даже в голову не пришло.
– Все может статься. Во всяком случае, я хочу, чтобы ты знала, что, если ты решишь вернуть в Чикаго, я доставлю тебя туда. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
– Я и сама справлюсь, спасибо. – Ее краткий ответ дал понять Тэннеру, каким бессердечным показалось ей его предложение. Но ведь она знала, что он за человек, когда предложила ему брак. Он мятежник, способный на отчаянные поступки, и, если они не расстанутся, как собирались, он наверняка причинит ей сердечную боль.
– А ты заметила, что каждый раз, когда мы пытаемся просто поговорить, мы раним друг друга?
– Заметила. Ну и что нам, по-твоему, делать?
– Мне кажется, – сказал Тэннер низким, вкрадчивым голосом, – что нам следует забыть про беседы и заняться тем, что нам обоим нравится.
Эшли нервно сглотнула.
– А именно?
– Давай я тебе покажу.
9
Эшли, моргая, смотрела на Тэннера, в горле у нее запершило. Он глядел на нее с неприкрытым желанием, и Эшли отвечала ему тем же. То, что произошло между ними несколько минут назад, было невыразимо прекрасным. Несовместимые во всем прочем, Эшли и Тэннер совпадали в способности дарить друг другу наслаждение. Эшли не представляла раньше, что телесная любовь может быть такой ошеломляющей. Вкус поцелуев Тэннера и ощущение его плоти внутри своего тела заставляли ее трепетать от желания. Даже если это все, что ей суждено получить от Тэннера, что ж, Эшли будет наслаждаться каждым мгновением. Чтобы потом было о чем вспоминать.
Когда Тэннер увидел, какими жадными глазами смотрит на него Эшли, он застонал и набросился на нее с обжигающим поцелуем, который вызвал в ней ответное желание. Ее губы раскрылись, она наслаждалась вкусом его чуть шершавого языка.
Он взял ее медленно, ласково, дразняще, целуя каждую часть ее тела, его руки, рот и язык беспрерывно ласкали ее округлые формы. С дерзостью, которой она сама от себя не ожидала, Эшли отвечала на его ласки жадно и раскованно.
– Дотронься до меня, янки, – прошептал Тэннер.
Не колеблясь, она протянула к нему руки. Она ахнула от удовольствия, когда он внезапно повернулся, приподнял ее и посадил на себя. Невидимые мышцы сомкнулись вокруг него, и Тэннер испытал мучительное наслаждение. Это было огненной ловушкой. Выгнув спину, она яростно двигалась на нем, и ее грива огненно-рыжих волос развевалась из стороны в сторону в такт движениям ее тела. Облако пламени накатывало волнами, одна за другой, пока все ее тело не содрогнулось в конвульсиях. Окутанный сладким запахом ее страсти и зажатый в ее бархатистом плену, Тэннер взорвался таким сильным оргазмом, что в конвульсиях скатился с подстилки.
Упав на него, Эшли несколько минут не в силах была заговорить. Она видела, что с Тэннером происходит то же самое. Грудь его вздымалась и опадала, он прерывисто дышал. Когда она попыталась отодвинуться, он удержал ее, желая продлить их слияние. Потом он приподнял Эшли и положил на ложе рядом с собой.
– Это было… Даже не знаю что, – мечтательно вздохнула Эшли.
– Я рад, что первый показал тебе, как это бывает. – Он прижался к ней и обхватил ее руками и ногами.
– Дождь перестал, – сонно заметила Эшли.
Она попыталась приподняться.
– Ты куда?
– Хочу открыть дымовое отверстие.
– Лежи, я сам открою.
Тэннер закрепил завесу дымового отверстия специальным шестом, потом налил воды в глиняную миску, нашел мягкую тряпку и вернулся к Эшли. Она широко открыла глаза, когда он раздвинул ее ноги.
Эшли непроизвольно сжала бедра.
– Что ты делаешь?
– Лежи спокойно, тебя вымою.
Эшли покраснела.
– Я и сама могу.
Не обращая внимания на ее протесты, Тэннер осторожно смыл все следы их соединения.
– Может быть, завтра тебе еще будет больно, сказал он. – Я был бы осторожнее в самом начале, если бы знал, что ты девственница. Глупо, что ты мне не сказала.
Эшли задумчиво наблюдала, как лунный свет проникал сквозь дымовое отверстие, и слушала стрекотание цикад. Наконец она спросила:
– А разве это что-нибудь изменило бы?
Тэннер помедлил долю секунды.
– Скорее всего, нет. Вряд ли кто-нибудь когда-либо желал женщину так сильно, как я тебя.
У Эшли пересохли губы.
– Вожделение – очень сильное чувство, – заметила она.
Почему-то ее слова расстроили Тэннера. Тут речь шла не о вожделении, просто ему трудно было выразить это словами.
– Ложись спать, янки. Нам потребуется вся наша изворотливость, чтобы выпутаться из этой переделки.
Эшли устроилась поудобнее и честно попыталась заснуть, но в ее голове вертелось слишком много вопросов к Тэннеру. Какое-то событие в его прошлом наполнило его душу такой горечью, что он ни в грош не ставил даже собственную жизнь. Эшли понимала, какие страшные травмы нанесла мужчинам война, но Тэннер слишком сильный, чтобы переживать из-за того, что невозможно изменить. Нет, что-то еще случилось с ним, помимо самой войны, такое, что он не в силах ни забыть, ни простить. Может быть, он был в плену? Он говорил как-то, что его дом был разрушен, но больше ничего не объяснил.
Поскольку она все равно не спала, то решила удовлетворить свое любопытство.
– Тэннер?
– Да?
– Ты спишь?
– Уже нет. Что-нибудь случилось?
– Да нет. Расскажи мне о себе. Я так мало о тебе знаю.
Последовало долгое молчание.
– Я же мятежник. Что еще тебе нужно знать?
– Я знаю, что ты ненавидишь северян из-за войны, но дело не только в этом, правда?
– Я не хочу говорить об этом. Не порти замечательную ночь ковырянием в старых ранах.
– Какие раны? Ты был ранен на войне?
– О, эти раны давно зарубцевались. Спи, Эшли.
– Почему ты так сильно ненавидишь Пратта Слейтера? Что он тогда сказал, из-за чего ты чуть не убил его?
– Ты никак не хочешь угомониться. Ну ладно, я тебе отвечу. Слейтер возглавлял отряд северян, которые сожгли дотла мой дом. Моя мать была вынуждена провести зиму в пустой хижине, где раньше жили рабы, без дров и почти без еды. Она умерла у меня на руках, когда я приехал в отпуск по ранению.
– Не удивляюсь, что ты ненавидишь янки.
Он горько засмеялся.
– Там еще много чего было, Эшли, но я не буду утомлять тебя зловещими подробностями.
Эшли сморгнула.
– Еще много чего? Что может быть хуже этого?
– Спи, янки.
