Вирджиния Линн - Непокорная пленница
Уитни гадала — это ожидание начала новой жизни?
Или конца? Хотелось бы знать. Хотелось бы убежать отсюда до того, как вернется Каттер — если он вернется, — чтобы вдали от него разобраться со своими чувствами.
Ненавижу! — подумала она о необходимости разбираться с чувствами, но потом решила отнести свое восклицание к Каттеру; его она ненавидит даже больше, чем ту тюрьму, в которую превратилась ее жизнь. Но ночью, закрыв глаза, она видела его лицо, мрачное, с резкими чертами; эти черты слегка смягчались, когда глаза зеленели и в них читалось желание, но никаких других чувств она не видела.
А ничего другого и быть не может у такого, как Каттер. Она поежилась. Что скажет папа? Что может сказать любой человек, если у него есть хоть капля разума?
Долгими часами Уитни сидела в патио, переходя от дурных предчувствий к отчаянию, сочиняя, что скажет Каттеру, когда снова его увидит: что он должен отпустить ее на свободу, потому что больше она ему не нужна, — и приходила в еще большее отчаяние оттого, что он может так и сделать.
Когда темнота упала на землю в восьмой раз, Уитни безостановочно вышагивала по маленькому патио под окном своей комнаты. Ночные птицы пели осанну темноте, воздух был напоен ароматом цветов, раскрывшихся из белых бархатистых бутонов. Когда солнце село и встала луна, Уитни больше не могла оставаться наедине со своими мыслями. Она пошла искать Теджаса; он оказался в кабинете, где стены были прочерчены рядами книг в кожаных переплетах, сидел за столом и глубокомысленно вникал в какие-то счета.
— Можно составить тебе компанию? — осторожно спросила Уитни, и он выпрямился и закрыл свои книги.
— Твоей компании я буду очень рад.
Он с улыбкой смотрел, как она идет, слегка покачивая бедрами, как колышется цветастая юбка, из-под которой видны аккуратные худощавые ножки в открытых кожаных сандалиях. Тонкая блузка, облегавшая высокую грудь, была заправлена в юбку, что выгодно подчеркивало узкую талию. Волосы она не заплела в косы, не оставила распущенными по плечам, а забрала наверх испанскими гребнями, которые ей дала одна из женщин, и они спадали молочно-белыми кольцами.
У нее на губах мелькнула улыбка, она сказала нежным голоском:
— Спасибо. Я… кажется, я сегодня не засну. Меня что-то мучает, но не знаю что!
Теджас знал, но не стал об этом говорить.
— Тебе не приходило в голову, что ты здесь уже больше недели, но так ни разу и не попросила отпустить тебя?
Каттер будет разочарован.
Приходило, и она сама немало этому удивлялась.
— Не знаю почему. Я собиралась. Я думала взывать к твоим рыцарским чувствам, надеялась улестить, чтобы ты пошел против того, что он от тебя хочет.
— Думаешь, сработало бы?
Маленький носик дерзко вздернулся.
— Может быть, если бы я нашла что сказать, что-то особенно умное.
— Как я понимаю, ты не нашла и потому не стала пытаться. — Теджас улыбнулся. — Я думаю, ты достаточно умна, чтобы не сбежать, когда даже не знаешь, где ты.
— Не приписывай мне больше разума, чем у меня есть, — буркнула она так кисло, что он встал и положил руку ей на плечо. — Я недостаточно умна даже для того, чтобы сбежать, когда есть возможность.
— Небольшой совет, дорогая: не жди слишком многого от Каттера. Он не склонен к легким играм, которые обычно мужчины затевают с женщинами, и если он до сих пор был очень терпелив, я не думаю, что он останется… таким же сдержанным, как раньше.
Уитни вспомнила, как временами прикосновения Каттера были почти жестокими, как он затащил ее на берег, и криво усмехнулась:
— Сдержанным? Неужели мы говорим об одном и том же человеке?
Жалостливая улыбка тронула его губы.
— Ты можешь не поверить, но он проявил такую сдержанность, какой я никогда у него не видел.
— Не думаю! — Уитни говорила с такой убежденностью, что Теджас усмехнулся.
— С твоей точки зрения, это может быть и так. Но попытайся припомнить, что Каттеру несвойственно притворство, распространенное в цивилизованном обществе.
— Полагаю, ты стараешься мне сказать, что когда Каттер видит женщину, которая ему нравится, он просто подходит, хватает ее за плечо и затаскивает на матрас, набитый гусиным пухом?
Он улыбнулся благожелательно, хоть и с тенью упрека:
— Может, с чуть большей изысканностью, не говоря о том, что женщины идут на это охотно, но в целом да, ты правильно описала.
— Доисторическое млекопитающее, — хмуро проговорила Уитни.
Она закрыла глаза, и ей пришло в голову, что она ввязалась в дискуссию, которая слишком раскрывает ее чувства. Вслух она сказала:
— Значит, если он не запугал меня до смерти, я должна быть благодарна? Ты об этом?
— Нет. — Голос проник сквозь раковину, в которую она пыталась спрятаться, — мягкий, дружеский, добрый. — Я просто предупреждаю тебя, чтобы ты приготовилась к неизбежному.
Уитни открыла глаза и жалобно сказала:
— Думаешь, я не пыталась? Не знаю, в чем дело, но когда он делает некоторые вещи, я таю, как масло на солнце.
— Доверься самой себе как женщине, — посоветовал Теджас. — И думай о собственных потребностях.
— О моих потребностях? — Уитни посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Что мне надо? Я не знаю.
Я привыкла думать, что знаю, а оказалось… Теджас, расскажи мне о Каттере. Я ничего о нем не знаю — откуда он родом, что делает, кроме того что стреляет в людей, похищает женщин и грабит фургоны — я не могу себе представить, что это все, чем он занимается. Я даже не знаю, есть ли у него другое имя! Есть? Или Каттер — его единственное имя?
У Теджаса между бровей залегла складка. Он заерзал.
— Спросишь об этом Каттера, дорогая. Не мое дело рассказывать.
Огорчившись, она выпалила:
— Тогда как же я хоть что-нибудь узнаю? Он закрыт, как моллюск из южного моря!
Теджас минуту подумал и ласково спросил:
— Разве это для тебя так важно? Если он тебя освободит, какое это будет иметь значение?
Она гордо подняла голову:
— Мне еще надо написать роман. Я не забыла, зачем приехала в Аризону.
— Каттер тоже не забыл, — предупредил Теджас.
Уитни обдумала его ответ и отрывисто сказала:
— По-моему, теперь я смогу заснуть. Извини, я пойду.
Теджас встал, слегка поклонился и улыбнулся, когда она засмеялась. Она ушла, а Теджас решил, что завтра придумает, как убедить ее услышать то, что он ей говорит. Это может оказаться спасительным для нее — и для Каттера.
Но на следующий день у него не было возможности поговорить с Уитни. Поздно ночью, когда почти все спали, приехал Каттер.
Глава 10
В темноте он обо что-то споткнулся, тихо выругался и подумал: «Где же Уитни, не удалось ли ей как-то уговорить Теджаса отпустить ее?» Он не исключал такую возможность и не очень бы удивился, узнав, что она направила по его следам всех детективов Пинкертона, что были в распоряжении ее папочки, и что его уже поджидают.
