Кэтрин Коултер - Сумасбродка
Размышляя над этой серьезной проблемой, Грей не спеша преодолел целую милю — как раз такое расстояние отделяло прелестную квартирку Дженни в доме на Кэндлвик-стрит от его особняка на Портмен-сквер. Хотя дождя не было, небо выглядело довольно хмурым, и созерцание его привело барона в мрачное настроение.
При воспоминании о матери в его груди зародилась привычная тупая боль. Внезапно перед мысленным взором Грея возникло ее лицо — такое, каким он видел его, когда ему исполнилось восемь лет. Тогда он застал мать в коридоре, но она даже не обратила на него внимания, потому что не в силах была отвести взгляд от передней, где ее муж целовал другую женщину на глазах у всех, кому случилось в этот момент проходить мимо. До сих пор Грей помнил боль отчаяния в чудесных маминых глазах и слезы, увлажнившие ее бледные щеки.
Барон сердито тряхнул головой. Он ненавидел эти воспоминания, потому что ничего не мог с ними поделать. Обычно они всплывали в самый неподходящий момент и столь же неожиданно исчезали, оставив в душе ощущение чего-то несправедливого.
Нет, он ни за что не поступит так с Джек. Женившись, Грей будет всегда верен ей. Уже сегодня при взгляде на Дженни он не ощутил даже намека на желание. Зато он с огромным удовольствием умял жаркое из ягненка — что правда, то правда.
Грей вспомнил виденное им где-то объявление о новой чудесной печи, которая практически все делает сама — разве что только не добывает мясо для жаркого. Он непременно купит Дженни такую печь и, кроме того, постарается подыскать ей нового покровителя, так же способного оценить ее кулинарные способности, как это делал Грей.
Небрежно насвистывая неизвестно откуда пришедший ему в голову мотив и поигрывая тросточкой, Грей поднимался по ступеням своего крыльца, когда навстречу ему вылетел обычно невозмутимый Куинси, крича не своим голосом:
— Милорд, мисс Джек пропала!
Джек нечем было дышать, потому что ей на голову натянули какой-то вонючий мешок. Она хотела сдернуть его и тут обнаружила, что руки ее связаны за спиной.
Закашлявшись, она чуть не задохнулась.
— Заткнись! — раздался рядом чей-то грубый голос. — Просто заткнись — и все!
Но она продолжала корчиться и кашлять, и ей уже стало казаться, что пришел ее смертный час.
Незнакомец выругался, и мешок наконец-то сдернули с ее головы. Девушка тут же принялась жадно дышать. В этот момент она не могла думать ни о чем, кроме как об этом свежем, чудесном воздухе, прорвавшемся к ее легким, откинулась на спину и, лежа неподвижно, дышала, дышала без конца.
Наконец она открыла глаза и увидела, что находится в карете, мчащейся куда-то на огромной скорости, подпрыгивая на ухабах. Странно, отчего-то подумала она, как это при такой тряске ее до сих пор не сбросило с сиденья, на котором из-за того, что руки у нее были связаны сзади, она еле умещалась?
— Ну вот ты и вернулась к нам, дорогая Уинифред. Я как-то забыл, что ты не любишь оставаться взаперти. Нет, не двигайся, не то мне придется тебя наказать! Учти, я ведь могу надеть этот холщовый мешок обратно, и твой кашель тебе не поможет!
Джек во все глаза уставилась на Артура Келберна, старшего сына лорда Рая. С их последней встречи прошло не меньше трех месяцев, но она не очень бы расстроилась, если бы не видела его еще лет тридцать.
— Почему? — только и смогла выговорить она, с ненавистью разглядывая его лицо, белым пятном вырисовывавшееся в полумраке кареты над жабо, венчавшим вычурно расшитую куртку для верховой езды.
Молодой человек наградил ее томным взором, от которого обычно подгибались коленки у большинства знакомых ему девиц. Его черные как смоль волосы длинными напомаженными завитками спускались до самых плеч, а один локон их хозяин картинно зачесал на лоб. Артур был примерно одних лет с Греем, но на этом их сходство и заканчивалось. Насколько могла судить Джек, со временем он обещал вырасти в еще большего негодяя, чем его отец.
— Почему? — не удержавшись, снова произнесла она.
Однако ее мучитель не спешил отвечать. Сидя на противоположной скамейке, Артур не спеша разглядывал свою пленницу.
— Когда я был зеленым юнцом, — произнес он наконец, — то считал тебя самой неуклюжей и уродливой девчонкой на свете. Но папа лишь усмехался и твердил: «Обожди, мой мальчик, всему свое время!» И я послушно ждал. Теперь тебе восемнадцать — и я не могу не согласиться, что он был прав. Ты стала выглядеть просто очаровательно. Но и я теперь уже взрослый мужчина, мне пора жениться. Мы с папой договорились, что из нас двоих ты достанешься ему, так что все было решено и устроено заранее. Мы знали, что две глупые старухи утащили тебя в Лондон; нам также было известно, где они тебя спрятали. Сэр Генри не сумел вернуть тебя назад, и тогда я сказал папе, что ты скорее предпочтешь ему меня; если я стану твоим женихом, ты перестанешь упрямиться. Это, в конце концов, совершенно естественно и логично, и папа со мной согласился. Но тут в Фолкстоун является сэр Генри и вне себя от ярости сообщает, что завтра утром ты выходишь замуж за какого-то вонючего барона! — Артур выпрямился на скамейке, уперевшись коленями в колени Джек, и во взгляде его сверкнула звериная злоба. — Зато теперь тебе не надо будет расстраиваться, дорогая, и вспоминать этого ублюдка, потому что ты выйдешь за меня. Именно для этого мы сейчас едем к границе. Не больше чем через пять дней мы окажемся в Шотландии и там обвенчаемся. А ты к тому времени скорее всего уже будешь беременна моим ребенком.
— Неужели твой папаша действительно мог вообразить, будто я предпочту ему такого мерзавца, как ты?
— Ха, женщинам всего-то и надо, чтобы возле них крутилось побольше мужчин, — ничуть не смутившись, ответил Артур. — Это тешит их тщеславие. Просто папа решил, что не стоит так хлопотать только ради того, чтобы уложить еще одну строптивую девицу в постель, и уступил тебя мне. Он предупредил, что ты своевольна и упряма, к тому же слишком много о себе воображаешь. Еще он сказал, что на тебя нельзя положиться и я потрачу время зря, пытаясь тебя укротить. Но на этот раз он, конечно же, ошибся, смею тебя уверить.
Джек стиснула зубы. Решив, что ей все же не следует оставаться в долгу, она с ненавистью произнесла:
— Мой жених тебя убьет.
— Ну может, он бы и захотел это сделать, да руки у него слишком коротки! — Артур расхохотался ей в лицо. — Наглый пижон — вот он кто такой! Я уложу его за какие-нибудь три минуты, и он об этом знает. Не зря я заслужил репутацию лучшего стрелка и фехтовальщика в нашем графстве! Поверь, твой баронишка сточит себе зубы, кусая локти от досады, — ведь мимо его носа проплыло целых шестьдесят тысяч фунтов! И он не станет ничего делать, Уинифред, просто не посмеет. У него духу не хватит пойти против меня!
