Ли Бристол - Когда не нужны слова
— У тебя хватит сил?
— Я справлюсь, — сказал Джек. — Когда приходится выбирать между побегом и смертью, человек выбирает побег.
— Но куда ты пойдешь? Где найдешь безопасное место?
— Примерно в тридцати милях к западу от Динготауна есть одно поместье. Управляющим там служит человек по имени Рейли Бордерс. Это бывший каторжник, получивший досрочное освобождение. Он помогает таким, как я. Если я туда доберусь, то буду в безопасности. — Он улыбнулся ей. — Не бойся за меня, девочка. Я знаю, что делаю, — сказал он и направился к двери.
— Подожди! — крикнула она и, бросившись к секретеру, открыла маленький ящик. — Здесь немного денег, оставленных на хозяйственные расходы. Но…
— Нет, девочка. — Он отступил на шаг и покачал головой. — Не возьму я твоих денег.
— Прошу тебя, — умоляющим тоном сказала она. — Это так мало по сравнению с тем, что ты сделал для меня. — Оба понимали, что она говорит не только о времени, проведенном на корабле, когда он приходил и утешал ее, но и о том, как он отвел глаза, увидев ее в экипаже, и тем самым спас ее еще раз.
— Пока мне нечего больше предложить тебе, — добавила она и опустила глаза.
Помедлив мгновение, Джек взял деньги.
— Ты хорошая девочка, — тихо сказал он. — Я всегда знал это. Надеюсь, у тебя из-за этого не будет неприятностей. — Он открыл дверь.
Она прикоснулась к его руке.
— Что с тобой будет? Узнаю ли я об этом? — Он печально смотрел на нее.
— Вернее всего, я подамся в Голубые горы. Жизнь там будет нелегкая, зато свободная Мы с тобой больше не увидимся, но я никогда не забуду тебя. — Он легонько прикоснулся к ее щеке, и она в последний раз заглянула в его добрые глаза, взгляд которых помог ей пережить когда-то множество тяжелых минут. — Желаю тебе удачи, девочка, — сказал он и ушел.
На следующее утро Мадди поздно спустилась к завтраку. Лицо у нее опухло, глаза покраснели, как будто она долго плакала. Кэлдер немедленно встревожился и хотел расспросить ее, но что-то в лице Мадди его остановило. Плечи у нее были напряженно расправлены, а взгляд такой жесткий, какого он никогда у нее не видел. Сегодня она выглядела старше своих лет.
— Мы больше не будем вести дела с Хауи Петерсоном, — сказала она. Ее голос звучал холодно и решительно, и была в нем спокойная властность. — Сообщи ему, что мы найдем другого поставщика. — Она повернулась и вышла из комнаты. В то утро они впервые после ее приезда в Сидней завтракали не вместе.
Кэлдер так и не узнал, что произошло и почему Мадди так ополчилась на Петерсона. И хотя такой поворот событий был ему неприятен, инстинкт подсказал ему, что задавать вопросы не следует: он мог слишком много потерять.
Через день-другой Мадди пришла в себя, и они никогда больше не касались в разговоре этой темы. Хауи Петерсон больше не появился на пороге «Кулабы», и Кэлдер Берне до конца своих дней не узнал, по какой причине это произошло.
Глава 10
Австралия, Сидней Апрель 1822 года
Как только Мадди вошла в комнату, Льюис Келп немедленно вскочил на ноги. Ему было пятьдесят лет, он был вполне счастлив в браке и знал Мадди с тех самых пор, как она приехала из Англии; она росла на его глазах, но он, как и любой мужчина, не мог устоять перед ее обаянием. Стоило ей войти в комнату, и он начинал потеть, как мальчишка.
Еще ребенком она была прехорошенькой, а став восемнадцатилетней девушкой, превратилась в настоящую красавицу. Даже в своем горе она была великолепна — возможно, даже больше. На ней было надето широкое черное траурное платье, скрывавшее фигуру от подбородка до кончиков мягких лайковых ботиночек. Ее единственным украшением была небольшая траурная брошь у горла. Даже на руках была надеты черные кружевные перчатки. С черными волосами, уложенными в строгую высокую прическу, с кожей цвета слоновой кости и огромными, всегда спокойными топазовыми глазами, она была неотразима.
Иногда Льюис, обладавший аналитическим складом ума, пытался определить, в чем заключается очарование Мадди Берне. Может быть, во всем виновата хроническая нехватка женщин в Сиднее, потому что, хотя она была, несомненно, привлекательна, на свете было немало женщин красивее ее. А возможно, дело было в том, что отец трепетно лелеял ее, как мог, оберегал ее здоровье от воздействия сурового климата и всячески охранял от грубых и неприглядных сторон жизни.
Однако он все больше и больше склонялся к тому, что загадка таилась в самой Мадди — была в ней этакая отстраненность, легкая печаль в обворожительных глазах, как будто мыслями она была где-то совсем в другом месте. Поразмыслив, Льюис решил, что именно в этом и заключалась ее притягательная сила: она обещала недостижимое. Но когда он воочию видел ее, то начисто забывал о своих умозаключениях, отчетливо понимая только одно: она прекрасна.
Он стремительно подошел к ней, протягивая руку:
— Мисс Берне, позвольте мне лично выразить вам свои соболезнования.
Мадди слегка пожала его пальцы затянутой в перчатку ручкой и слабо улыбнулась:
— Я знаю, что вы не раз заходили. Извините, я плохо себя чувствовала и не могла принять вас. Спасибо за заботу. Папа был бы рад.
— Ваш отец был хорошим человеком, — печально сказал Льюис. — Нам всем будет его не хватать.
— Да, — сказала Мадди, — он был хорошим человеком.
Она достала из рукава черный платочек, и Льюис испугался, что она разразится рыданиями. Но он плохо знал Мадди: она никогда не проявляла своих эмоций на публике и лишь слегка промокнула платочком шею, потому что в маленькой гостиной было очень жарко. Несмотря на траур, она держала окна открытыми, и комната была залита жарким австралийским солнцем.
— Я обещаю быть по возможности кратким. Не пригласите ли сюда слуг? — тихо сказал Льюис.
Когда собрались слуги и служащие таверны, Льюис уселся за письменный стол, принадлежавший некогда Маргарет Берне, и начал зачитывать последнюю волю Кэлдера Бернса. Мадди сидела, выпрямив спину и сложив на коленях руки, и делала вид, что внимательно слушает, хотя не слышала ни слова. Она знала, что Кэлдер был щедр со своими служащими, как и с ней.
Из-за жары в Австралии с похоронами не затягивали, поэтому все произошло так быстро, что Мадди и опомниться не успела. Кэлдер Берне умер во сне две ночи назад, вчера вечером его похоронили, а сегодня состоялся завершающий этап. Почему-то это казалось неправильным и несправедливым.
Кэлдер некоторое время болел, Мадди это знала, и ей следовало быть готовой к худшему. Но разве можно подготовиться к утрате? Она уже многих потеряла: Мадди, Маргарет, Джека Корригана. Все, к кому она привыкала и кому позволила стать частью своей жизни, исчезли, и теперь она оказалась совсем одна. Никого не осталось. Пустота настолько угнетала ее, что она даже не могла плакать. Она даже боли не чувствовала. Только одиночество.
