Ани Сетон - Моя Теодосия
Джозеф был неподходящим компаньоном для любого путешествия: нетерпеливый и вечно всем недовольный, он без конца ругал и изводил слуг, обращаясь с ними с тем императорским высокомерием, с каким он помыкал своими рабами. И естественным результатом этого становилось отвратительное обслуживание. Почтовые лошади подавались с опозданием; он, казалось, вообще никогда не способен был снять нормальное жилье в переполненных гостиницах; ему и Тео всегда доставались одни осадки на дне бутылок с вином и последний кусок жаркого.
Путешествовать с Аароном – это совсем другое дело! Он был щедр на похвалы и всегда умел находить общий язык практически с любым человеком. А в редчайших случаях, когда ему приходилось все же испытывать неудобства, которых он не мог избежать, он относился к этому с юмором. А Джозеф злился. Или, если не злился, то ворчал, ругая погоду и дороги, с ослиным упрямством продолжая путешествовать таким варварским способом.
– А если бы мы дождались судна, плывущего из Александрии, не было бы это проще? – однажды предложила Тео.
– Конечно же, нет, – взорвался Джозеф. – Тебе хорошо известно, что я не люблю путешествовать по воде. Эта поездка такая трудная, потому что мы путешествуем как крестьяне. Я не привык ждать и причинять себе неудобства. Это невежливо с твоей стороны: предлагать мне такое! Я и так чувствую себя отвратительно.
«И я тоже», – подумала она.
Трудно было не понять, что мучаются они из-за отсутствия личных слуг и только потому, что он так решил. Для этой поездки на Север он не только не взял с собой никого из своих рабов, но и ей не разрешил взять одного из прислуги Бэрра, сказав со всей откровенностью, что рабы дожидаются их на плантациях, и там их даже больше, чем достаточно. В результате они обходились своими силами и выглядели небрежно одетыми, неухоженными, когда, наконец, достигли Иоханна и сошли с парома «Ламбертон – Джорджтаун Мэйл».
Карета Элстона дожидалась их: на козлах сидел блестящий, черный кучер, в красивой ливрее в красные и зеленые полоски, с медными пуговицами, и в сверкающем черном цилиндре.
– Это – твоя новая хозяйка, Помпеи, – сказал Джозеф, облегченно вздохнув после того, как вытянул ноги в карете во всю длину.
Помпеи оскалился и пробормотал что-то невразумительное Тео, которая беспомощно улыбнулась и, повернувшись к Джозефу, рассмеялась:
– Я не поняла ни слова из того, что он произнес. Это все равно, как если бы он говорил по-китайски.
Джозефа это нисколько не позабавило:
– Он приветствует тебя и желает счастья. Ты должна немедленно приступить к изучению этого простонародного диалекта. Ты будешь повелевать более чем двумя сотнями негров, и у тебя будет много обязанностей.
– Я? Повелевать? – она была поражена. Ей почти не приходилось общаться со слугами дома. Пэгги и Алексис вели домашнее хозяйство самостоятельно, за ними не нужно было наблюдать. Пэгги, довольно образованная для мулатки, писала почти так же хорошо, как это делала сама Тео, и справлялась со всеми обязанностями, даже в непредвиденных ситуациях.
«Как мало я знаю о жизни тех, кем собираюсь руководить, – подумала она и еще больше удивилась следующей мысли, – как мало я хочу знать о ней!» Она мысленно приказала себе:
– Никаких страхов, никаких колебаний, никаких потаканий своим слабостям. – Это был один их афоризмов Аарона.
– Что я должна буду делать? – спросила она, пытаясь придать словам бодрый тон. – Я полагаю, наблюдать за всеми неграми.
– В надзоре нуждаются лишь рабы на полях и в мастерских, а никак не домашние слуги. Кроме того, есть много других дел… – он зевнул. Он устал; и чем ближе они подъезжали к дому, тем больше его начинали терзать сомнения и колебания, которые не занимали его мысли, пока они были на Севере.
Например, как Тео следует вести себя в качестве хозяйки? Какое впечатление произведет она на его семью, которая даже сейчас насчитывает двадцать человек? Они, конечно, будут радушны и вежливы, но одобрят ли они его выбор? Он постарался взглянуть на нее глазами своих домочадцев. То, что она была прелестной, очаровательной и к тому же дочерью вице-президента – здесь фактически ничего не значило. Он женился на чужестранке, и к тому же без денег. Лично для него последнее обстоятельство не играло никакой роли. Аарон, уже после свадьбы, поведал ему о своих плачевных финансовых делах. И это открытие, надо отдать должное Джозефу, нимало не смутило его. Хотя его семья могла думать по-другому.
Тео заметила, как он нахмурил, брови.
– Ты должен примириться пока с моей неопытностью, Джозеф, – спокойно сказала она. – Я постараюсь научиться. Но, пожалуйста, помни, что для меня все здесь совсем другое. Даже природа, – добавила она, слегка вздрогнув.
Они спустились вниз, к рисовым полям, простирающимся по берегам двух рек: Пиди и Вэккэмоу, по краям поля были окаймлены причудливыми зарослями. Она в изумлении смотрела на бурную растительность: ни на что не похожие виноградные лозы, толщиной чуть ли не с ее руку; какие-то извивающиеся черные ветви и развешенный повсюду, на деревьях и кустарниках, серый мох, похожий на видение из потустороннего мира. Впечатление от увиденного носило отпечаток чего-то мистического и зловещего, заключавшего в себе какую-то неведомую опасность.
Джозеф пошевелил ногами и положил их одна на другую.
– Тео, – внезапно сказал он, – я собираюсь поговорить с тобой об одной вещи. – Тут он выдержал многозначительную паузу, поглаживая свои ухоженные усы. – Твое воспитание разительно отличается от того, которое получают здешние леди. Ты должна следить за своей речью, иначе они сочтут тебя невоспитанной и бесцеремонной. Ты обсуждаешь такие вещи, о которых говорить здесь вслух считается дурным тоном.
– Что я должна делать? Я не понимало, что ты имеешь в виду.
– Так я и думал. Твой отец, как мне кажется, дал тебе слишком большую свободу. И сделай, пожалуйста, так, чтобы они ни за что не узнали, что ты не ходила в церковь. Здесь тебе придется посещать Церковь Всех Святых каждое воскресенье.
– Безусловно, раз здесь так принято. Отец и я, вообще-то, никогда не были истинно верующими. Он обычно говорит, что в юности посвятил этому достаточно времени. Ты знаешь, его дедушка, Джонатан Эдвардс, был известным в свое время проповедником. И так как я ходила в различные церкви – это может показаться тебе странным – Римскую католическую, Немецкую, Собрание Встречающихся Друзей…
– Абсурд! – перебил ее Джозеф. – Как раз так я и думал. Для джентльмена должна существовать только одна церковь – англиканская. И никакая другая. Ты не должна относиться к… к предстоящему рождению ребенка так, как это позволительно, оказывается, было в Ричмонд-Хилле.
