Аннетт Мотли - Ее крестовый поход
Подталкиваемая захватившими ее вояками, Иден повернула в сторону оскверненного пляжа. За ним поднималась темная громада необъятного утеса, тянувшегося так далеко, насколько хватало глаз. Поскольку на его вершине светилось множество огней, было понятно, что они потерпели крушение около какого-то большого города, и, если последние вычисления их капитана были верны, то это должен быть порт Лимассол, — как же близко они были от того, чтобы оказаться в его безопасной гавани.
Иден громко и отчетливо произнесла название.
— А? Да, правильно, красотка. Лимассол — город храбрецов, — довольно подтвердил старший. — Тебе понравится здесь, если ты будешь хорошей девочкой и не доставишь нам неприятностей. Ну а если нет, мы вскоре сами тебе их доставим. Все они будут не такие уж большие! — Иден не надо было знать языка, чтобы понять смысл сказанного по грубому хохоту, который последовал за этими словами. Дрожь, вызванная отнюдь не ее плачевным физическим состоянием, пробежала по всему телу. Но вслед за этим она ощутила в себе неожиданную решимость. Она не для того избежала посягательств барона Стакеси, чтобы стать забавой простых лучников или копейщиков. С максимально возможным при данных обстоятельствах достоинством она остановилась и повелительно, как ей казалось, подняла голову.
— Я — леди Хоукхест, — твердо заявила она, обращаясь к командиру и глядя ему прямо в глаза. — Я близкая подруга будущей королевы Англии и королевы Элеоноры, регентши Аквитании!
Двое дюжих молодцов тоже остановились и в недоумении уставились друг на друга.
Она шумно вздохнула и попробовала более доходчивое объяснение.
— Ричард Плантагенет, — объявила она, — Львиное Сердце.
Черные брови поднялись как по волшебству.
— А! — Они кивнули. — Львиное Сердце! — повторил один, с отвратительным произношением, но все же понятно. И потом смачно сплюнул.
Иден поняла, что нет смысла продолжать разговор. Она удовлетворилась тем, что, гордо держа голову, хотя все ее кости ныли, стряхнула с себя руки ее охранников и мрачно зашагала впереди них.
Они уже ушли с берега, оставив позади леденящую кровь картину смерти и разграбления, и карабкались теперь по извилистой тропинке, ведущей к вершине огромной скалы. Она видела, как впереди них двигаются охраняемые пленники, и не сомневалась, что сзади идут другие. Она взглянула вверх и в колеблющемся свете бесчисленных факелов, усеивавших вершины, увидела, что они приближаются к приземистым и грозным укреплениям огромного города.
— Лимассол! — торжественно повторил сержант, указывая на них.
Иден неожиданно вспомнила, что говорила ей о Кипре королева Джоанна.
— Исаак Комнин! — уверенно воскликнула она. На этот раз реакция совпала с ее ожиданиями: похотливые глаза сержанта округлились от почтения, а в глазах его подчиненного мелькнул страх.
— Отведите меня к Исааку Комнину, — с силой повторила она, указывая сначала на себя, а затем на высившиеся перед ними башни.
Между ее сопровождавшими возникла небольшая перебранка. Она продолжалась до тех пор, пока они не добрались до конца тропинки и прошли под железной решеткой, преграждавшей вход в крепость.
Если Иден и надеялась на немедленную встречу с самозваным императором Кипра, то ее иллюзии сразу же рассеялись. Вскоре после того, как она прошла через ворота, она очутилась в большом, слабо освещенном и дурно пахнувшем подземелье в компании дюжих пленников, которых выбросило на берег, кажется, со всех трех неудачливых королевских кораблей. Никого из них она близко не знала, хотя увидела несколько знакомых лиц. Никто не смог сказать ей, какова судьба принцессы, хотя все полагали, что из общего числа потерпевших кораблекрушение меньше всего людей было с королевского корабля.
Когда собрали всех пленников, они были подвергнуты обыску. Иден нашла это крайне унизительным, а двое ее охранников — очень приятным.
— Вот отличный золотой крест! — восхищенно воскликнул один из них, шаря по ее груди. — Было бы святотатством не поцеловать его. — И, гнусно улыбаясь, он стянул промокшее платье с ее плечей, так что замерзшие округлости ее грудей и остальное обнажившееся тело загорелось от мгновенного прилива крови. Собрав остатки сил, она ударила мерзавца кулаком по голове, он злобно ощерился и хотел продолжить свое занятие, но другой солдат, очевидно старший по званию, оттолкнул его и сам сорвал крест. Они оставили ее дрожащей от ярости и отвращения, образ Хьюго де Малфорса вновь возник перед ее мысленным взором.
Среди пленников поднялся гневный ропот, и кто-то крикнул: «Позор!» Офицер проигнорировал это выражение солидарности и дал короткие инструкции появившемуся в камере писцу в длинном халате, который притащил с собой небольшую доску для письма, подставку с чернильницей и гусиное перо. Писец, сгорбленный, суетливый человечек с затравленными глазами, подошел к ближайшему пленнику и ткнул его в грудь своим пером. Капитан стоял рядом, лениво вертя между пальцами крестик Иден, пока имена пленников заносились на лист плотной зеленоватой бумаги.
— Нам лучше назвать как можно больше наших владений и титулов, — предложил коренастый рыцарь, чье иссеченное шрамами лицо свидетельствовало о значительном опыте в этой области, так что к его словам следовало прислушаться. — Чем больший выкуп они будут ожидать от нас, тем дольше мы проживем. Если вам не повезло с землей и титулами в жизни, пусть их станет больше на бумаге. Ричард вытащит нас отсюда прежде, чем они сумеют докопаться до истины, клянусь честью.
Иден подумала, что когда дойдет до торговли, то здесь, скорее, сыграют роль ее дружеские узы, однако добавила титул баронессы Стакеси к своей родословной просто, чтобы потешить свое тщеславие.
Похоже было, что после переписки их оставят в покое. Солдаты четко повернулись кругом по команде капитана и строем вышли, а охранник, уходя, бросил последний похотливый взгляд в сторону Иден. В камеру швырнули связку шерстяных одеял, и железная дверь захлопнулась. Теперь мрачное, душное подземелье освещал единственный факел.
— Нам что, не дадут еды и питья? — сердито спрашивали многие.
— По всей вероятности, нет, — пробурчал покрытый шрамами рыцарь, отстегивая мокрый плащ и поплотнее заворачиваясь в одеяло. — Но похоже также, что нас не собираются убивать или пытать. За что я предлагаю возблагодарить Господа, а затем укладываться спать.
Совет старого крестоносца снова пришелся к месту, и, взяв одеяло, которое с робкой улыбкой протянул ей один из молодых рыцарей, Иден как можно плотнее закуталась в него и прилегла на твердом каменном полу. Было не очень-то удобно, зато не сыро, так что, хотя холод давал о себе знать, они все-таки сумели согреться, прижимаясь друг к другу и, подобно животным, делясь с соседом своим теплом. Если бы они могли забыть о боли во всем теле, разбитых лицах и пустых животах, то несколько часов сна безусловно пошли бы всем на пользу. Прежде чем закрыть глаза, Иден обратилась с короткой благодарственной молитвой к своей покровительнице, Святой Магдалине: среди пленных она была единственной женщиной, причем достаточно привлекательной, но, если не считать кое-каких оскорблений, ей пока не причинили серьезного зла. Она помолилась, чтобы такой порядок вещей сохранился и в дальнейшем. На середине молитвы она уснула.
