Элизабет Торнтон - Игра или страсть?
– Да, чувство вины действительно терзало его. Брэнд был его первенцем, сыном Фейт. Брэнд должен был унаследовать его титул и состояние… и унаследовал бы, если б не озлобленный старик, который презирал наше положение и богатство.
Герцогиня слабо улыбнулась:
– Брэнд оказался между двух миров – Прайори и Грейнджем.
– Роялисты и «круглоголовые», – мягко проговорила Марион.
– Да, но тут больше, чем возрождение старых сражений. Мистер Гамильтон был пуританином. В его глазах Фицаланы были безбожниками. Он не хотел, чтобы его дочь и внук подверглись нашему разлагающему влиянию.
Повисло долгое молчание. Наконец Марион спросила:
– Почему вы рассказываете мне все это?
– Возможно, я слишком многого жду. – Герцогиня довольно долго изучала Марион, затем продолжила: – Не думаю, что мой внук когда-либо обретет душевный покой, если не научится наводить мост между этими двумя мирами. И более того, я хочу, чтобы он знал правду о своем отце.
Она вскинула руку, заметив, что Марион собралась что-то сказать.
– Он меня не слушает. Не думаю, что станет слушать вас. Но все равно я должна попытаться ради памяти сына и ради Брэнда тоже. Нельзя носить в себе так много горечи.
У Марион было такое ощущение, словно она видит герцогиню в первый раз – не устрашающую, всевидящую, всезнающую старуху, которую она себе представляла, а такую же женщину, как она сама, с теми же страхами и стремлениями.
Марион чувствовала себя ужасно из-за того, что обманывает ее. Она никогда не выйдет замуж за Брэнда, никогда не выйдет замуж, и точка.
Она взглянула на свою левую руку без кольца, а когда подняла глаза, то натолкнулась на пристальный взгляд герцогини. Слова вырвались у нее, казалось, против собственной воли:
– Ваша милость… мы не помолвлены. Я это выдумала, чтобы мне позволили увидеть Брэнда.
Правда, похоже, ничуть не обескуражила герцогиню. Напротив, признание Марион позабавило ее.
– Ну разумеется. На вашем месте я поступила бы точно так же.
Марион закусила губу. Очевидно, герцогиня не поняла.
– Вы не понимаете. Брэнд не просил меня выйти за него.
– Ну так попросит. В этом я абсолютно уверена. Его только нужно слегка подтолкнуть, и, полагаю, объявление перед семьей – как раз то, что нужно.
Когда герцогиня поднялась и пошла к двери, Марион поспешила за ней, чтобы открыть дверь.
– Но… ничего же не решено.
Герцогиня улыбнулась, потрепала Марион по щеке и вышла из комнаты так же величественно, как и вошла.
Марион вернулась в свое кресло. Ей предстояло так много всего обдумать, но, к счастью, сейчас ее оцепенелый мозг был не в состоянии что-то решать.
Она легла в постель и долго ворочалась с боку на бок, взбивала подушки. Ничего не помогало. Отбросив одеяло, Марион выскользнула из постели и прошлепала по коридору к комнате Эмили. Места было маловато, но она ухитрилась втиснуться между сестрами.
– Оставь свечи, – сказала леди Теодора, отпуская служанку.
Сделав книксен, служанка удалилась с чуть заметной понимающей улыбкой. Она, разумеется, думала, что лорд Роберт собирается нанести своей жене супружеский визит. Теодора же в этом глубоко сомневалась. Он не сводил глаз с Марион, но думал не о девушке, а о той, которую она напоминала, – о Ханне.
Она беспокойно заворочалась, презирая себя за надежду. Давно надо было оставить этот дом. Она еще молода. Еще не поздно начать новую жизнь.
Теодора пресекла эти глупые мысли. В жизни все не так просто. Мы сами расплачиваемся за свой выбор – разве не так сказал ее отец в тот день, когда она вышла замуж? Папины предсказания о Роберте целиком оправдались, но поскольку она так отчаянно стремилась выйти за него, гордость не позволяла показать, что он был прав, а она ошибалась.
Она вздрогнула, когда открылась дверь. Вошел ее муж в темно-бордовом халате, туго завязанном на талии. Теперь он был, на ее взгляд, еще красивее, чем в тот год, когда они встретились и поженились. Его мальчишеская смазливость превратилась в зрелую, мужскую красоту. Он мягко улыбался, приближаясь к кровати.
Сев на край, Роберт взял руку жены и прижался губами к ее ладони.
– Ты по-прежнему самая красивая женщина, которую я знаю, – сказал он.
Она неровно вздохнула.
– Я не ожидала увидеть тебя сегодня.
– Лгунья. – Он поцеловал ее запястье. – Я знаю, когда ты ждешь меня. Я чувствую это кожей.
– Да, ты всегда хорошо чувствовал мое настроение. – Она запустила пальцы в его волосы. – Как и я твое.
Он не ответил, но взглянул на нее с выжидающей серьезностью.
Она тихо рассмеялась.
– Только не говори мне, что не заметил сильного сходства между леди Марион и Ханной.
Его улыбка не затронула глаз.
– Я почти не знал Ханну.
– Не лги мне, Роберт. Я видела, что ты весь вечер не сводил глаз с Марион.
– Естественная реакция. На нее напали. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке. И да, я восхищаюсь ею. Она прошла через такое испытание и не расклеилась. Вот и все.
Теодора закрыла глаза и стиснула зубы.
– Держись от нее подальше! Ты можешь заполучить любую женщину, какую захочешь. – Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо. – Мы же не хотим, чтобы Марион…
– Что? – Его голос был опасно мягок. – Что ты говоришь?
Она смягчила тон:
– Все знают, что она выходит за Брэнда. Просто не забывай об этом.
– Да, но это не то, что ты хотела сказать.
Он легко, грациозно поднялся и склонился к ее руке с формальным поцелуем, который был почти оскорбительным.
– Похоже, – сказал он, – я неправильно истолковал сигналы. Прошу прощения. Этого больше не случится.
Она не сделала попытки остановить его, когда он покидал ее спальню.
Глава 12
На следующее утро Марион пришла в комнату Брэнда, но он был слабым, вялым и неспособным на долгий, обстоятельный разговор.
– Я слышу голос моей нареченной? – пробормотал он. Он задал вопрос, не открывая глаз, но Марион уловила веселые нотки в его голосе и не сдержала улыбки. Он не собирался усложнять ее положение.
Только через день ей представился случай поговорить с ним наедине. Слуга сообщил, что мистер Гамильтон в оранжерее. Не желает ли она присоединиться к нему?
Брэнд ждал ее у входа в оранжерею.
– Вы уверены, что вам уже можно вставать? – спросила она. Он опирался на трость, и вокруг рта залегли напряженные морщинки.
– Уверен. Я же подчиняюсь приказам доктора. После службы в армии Хардкасл не верит в то, что с пациентами нужно цацкаться. Он ждет, что мы будем вести себя как настоящие солдаты, ну, знаете, возвращаться в строй, пока сражение не проиграно.
Марион рассмеялась, а Брэнд улыбнулся.
