Барбара Картленд - В огне любви
— А! Дэлвертон! Я как раз вас ищу. Не прогуляетесь ли со мной? Меня кое-что беспокоит... это касается нас обоих... Мне нужно с кем-то поделиться.
Казалось, что он был очень взволнован, поэтому Чарльз, бросив взгляд на удаляющихся всадников, согласно кивнул головой.
— Конечно, лорд Шелфорд.
Тот явно обрадовался такому ответу.
— Должен признаться, я рад, что вырвался оттуда. Давайте пройдем к озеру. У меня с собой фляжка брэнди и пара первоклассных сигар.
Чарльз не возражал. Сначала мужчины шли молча, созерцая отражение луны в озере и размышляя каждый о своем.
Чем дальше продвигались стрелки часов, тем больше удивленных взглядов устремлялось на Давину. Говард не появлялся. Давина сидела в кресле, опустив глаза, и бесцельно раскрывала и закрывала веер, который держала на коленях. Танцевать ей больше не хотелось, и она отказывала всем, кто ее приглашал.
Она чувствовала, как среди гостей нарастает беспокойство, и от смущения даже слегка покраснела. Но в то же время она была рада, да, рада, что танец жениха с невестой, которого все ожидали, все еще откладывался. Она боялась, что, оказавшись в паре с Говардом, не почувствует того, что ощутила, танцуя с Чарльзом, и что Говард заметит ее разочарование.
Рядом на соседнее кресло, задыхаясь, опустилась Регина. От быстрого танца ее щеки горели румянцем. Перед тем как обратиться к сестре, она какое-то время энергично обмахивалась веером.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты прекратила кукситься и пошла танцевать. Я себя чувствую виноватой, оттого что наслаждаюсь весельем, в то время как ты тут сидишь словно бланманже.
Давина через силу улыбнулась.
- Бланманже?
— Ну да. Бледная и вся дрожишь. Очень похоже. Не понимаю, куда подевался Говард. Не очень красиво с его стороны вот так пропадать. Если, конечно, это не связано с их ужасной затеей.
— Но я думала... послали конюхов.
— Так и есть, но ты же знаешь наших мужчин. Для них все равно на кого охотиться, на человека или на фазана. И отец с лордом Дэлвертоном куда-то запропастились. Мне кажется, они тоже решили присоединиться.
-Д-да?
-Да.
— А известно... на кого они... охотятся?
Регина, прикрывшись веером, наклонилась к уху сестры и зашептала:
— Вообще-то я не должна этого говорить, потому что не знаю наверняка, но мне кажется, на того Джеда Баркера. Конюхи поехали в сторону Ларк-Хауза, и вряд ли они собираются арестовывать тамошнего повара.
Давина немного помолчала и встала.
— Я бы хотела удалиться.
— Дорогая, ты что, шутишь? Ты же хозяйка бала.
— Нет, Регина. Занимала гостей ты, поэтому никто и не заметит, если я уйду. Я... очень устала. Позволь мне незаметно исчезнуть.
Регина хотела было что-то возразить, но Давина уже направилась к двери. Старшая сестра в задумчивости сложила веер. Да уж! Ну и дела творятся сегодня. Она не могла понять, что происходит, но одно у нее не вызывало сомнений: ей еще не приходилось встречать жениха и невесту, которые бы нуждались в обществе друг друга меньше, чем Говард Дэлвертон и ее сестра!
Давина быстро прошла к себе. Джесс вскочила с кресла у камина, когда в комнату вошла хозяйка.
— Разве все уже закончилось, мисс?
— Нет, Джесс, но я устала. Будь добра, расстегни меня.
Джесс немало удивилась, но выполнила просьбу. Она помогла Давине надеть ночную рубашку и теперь расчесывала ей волосы перед зеркалом.
Давина молча смотрела на свое отражение. Как ее назвала Эсме?
«Бледная и избалованная».
Она представила себе лицо этой красавицы-цыганки: ярко-красные налитые губы, сверкающие черные глаза, волосы цвета воронова крыла... и слезы подступили у нее к глазам. Что и говорить, у нее-то лицо белое, как фарфор, а волосы уныло-желтые, как цветы лютика.
Наконец туалет был завершен. Джесс откинула одеяло, и Давина забралась в постель. Джесс сделала книксен.
— Что-нибудь еще, мисс?
— Нет, спасибо, Джесс. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мисс.
Джесс вышла, прикрыв за собой дверь. Откуда-то из глубины дома доносились звуки музыки, но гудение огня за каминной решеткой почти заглушало их. Джесс потушила все лампы кроме одной, отчего свет ее сделался неуверенным и даже робким.
Давина закрыла глаза. Она была одна и в то же время не одна: перед ней словно стоял образ лорда Дэлвертона.
Ни Феликс Бойе, ни другие молодые джентльмены, которые ухаживали за ней в Лондоне, никогда не вызывали у нее таких чувств.
Не вызывал таких чувств и Говард. Только лорду Дэлвертону удалось заставить ее кровь пульсировать в венах раскаленной лавой. Что она могла сделать, что она должна была сделать? Как не поддаться влечению к такому мужчине, если ты уже обручена с другим?
Нет, такого стыда ей не вынести.
Она словно в забытьи металась и ворочалась в своей постели, не чувствуя, что подушка ее стала влажной от слез. То ли потому что поленья громко сдвинулись в камине, то ли что-то другое заставило ее неожиданно резко открыть глаза. В комнате было темно. Лампа на столе уже не горела.
Давина часто спала без света, поэтому темнота не испугала ее. Сегодня она попросила Джесс оставить одну лампу зажженной лишь потому, что надеялась на приход Регины с последними слухами и новостями.
Давина встала с кровати. Если фитиль сгорел, лучше отнести лампу в другую комнату, чем дышать запахом масла.
Она провела в темноте рукой по столу, и брови ее удивленно поползли вверх. Лампы не было!
Она немного подумала и вернулась в кровать. Наверное, пока она спала, Джесс унесла лампу, решив, что так будет безопаснее, или захотела поменять ее на новую.
Лежа на мягкой подушке лицом вверх, она думала, что вряд ли сможет теперь уснуть, но вскоре ее глаза стали слипаться и Давина погрузилась в глубокий сон.
Она не услышала, как осторожно открывается дверь, не увидела в соседней комнате тусклого мерцания той самой лампы, которую искала. Она не почувствовала, как к ее кровати приблизился мужчина, на лице которого появилось удовлетворенное выражение, когда он увидел, что девушка спит.
Не проснулась она и тогда, когда он вернулся в соседнюю комнату и там стал разливать масло из лампы на ковер. Она уже крепко спала, когда горящий фитиль был поднесен к пролитой вязкой жидкости.
Вверх взметнулись языки пламени. В мгновение ока огонь перебросился на занавески, ковры и диваны. Густой едкий дым, заполнив гостиную Давины, начал просачиваться под дверь ее спальни.
Его черные щупальца медленно расползались по комнате, словно выискивая жертву, чтобы заключить ее в свои удушливые смертоносные объятия.
