Барбара Картленд - Вальс сердец

– Каждая минута, проведенная вместе, будет для вас счастливой, – сказала Гизела и нежно поцеловала отца.

Подошла Алиса, чтобы попрощаться с Гизелой.

– Заботьтесь о папе, – сказала ей девушка.

– Не сомневайтесь, – ответила Алиса. – Я обещаю, что он будет счастлив.

Они простились, и Гизела с Миклошем вышли к воротам, где их ждала карета, запряженная четверкой великолепных лошадей. Гизела восторженно вскрикнула, увидев, как они нетерпеливо бьют землю копытами, поднимая клубы нагретой солнцем пыли.

Сама карета была украшена гирляндами цветов, и даже упряжь была увита разноцветными шелковыми лентами, струящимися в воздухе под легким дуновением теплого ветерка.

Гизела сияющими глазами посмотрела на Миклоша и воскликнула:

– Как ты мог придумать такое волшебство!

– Я старался создать подходящую оправу для такого бриллианта, как ты, моя любимая, – с улыбкой ответил Миклош.

Они уже сели в карету, как вдруг словно из-под земли появились гости и начали поздравлять молодых.

Скрипки цыган запели крещендо, и музыка их была гимном любви и счастья. Согласно обычаю они посыпали карету молодоженов лепестками роз и зернами риса. Лошади тронулись, и под радостные крики карета выехала из ворот. За ней бежали веселые ребятишки.

– Нам не удалось ускользнуть незаметно, – смеялась Гизела. – Но мне это нравится!

– Мы не разочаровали гостей, зато избавились от необходимости долго и утомительно целоваться со всеми моими родственниками.

Гизела вновь рассмеялась, а Миклош добавил:

– Я хочу целовать только одного человека, и нетрудно догадаться, кто это.

– О, Миклош, неужели мы муж и жена?!

– Ты убедишься в этом, моя милая, когда мы приедем.

Он снял с ее рук длинные белые перчатки и принялся один за другим целовать ее пальчики.

Гизела затрепетала, и этот трепет не укрылся от Миклоша. Он тихо сказал:

– Моя дорогая женушка, когда мы останемся одни, я заставлю тебя трепетать гораздо сильнее.

Они остались одни только тогда, когда наконец-то приехали в домик, где им предстояло провести первые дни медового месяца.

По пути через владения Эстергази их карету то и дело останавливали толпы ликующих людей, которые наперебой поздравляли молодых, устилая перед ними дорогу цветами.

Несколько раз они останавливались в небольших деревушках, где их угощали молодым вином и исполняли куплеты в их честь.

Когда Гизела увидела домик, о котором Миклош столько раз ей рассказывал, она подумала, что именно в таком месте хотела бы провести свою жизнь с Миклошем.

Построенный в античном стиле из белого камня, он стоял на берегу круглого озера. К воде вели мраморные ступени, заросшие азалией.

Гизела зачарованно смотрела на этот райский уголок, и только голос Миклоша, предложившего ей снять диадему и фату, вернул ее к действительности.

Стоя в спальне у окна, выходящего в сад, Гизела подумала, что хорошо бы было искупаться в озере, но, поразмыслив, решила, что княгине Эстергази это вряд ли дозволяется этикетом.

Служанки помогли ей снять свадебное платье и расчесали волосы.

Спальня была просторной, а стены ее были обиты голубым шелком, напомнившим Гизеле ясное небо. Кругом висели картины, а с барельефа под потолком лукаво улыбались два мраморных купидончика. Ноги утопали в мягком ворсе светлого персидского ковра.

Это была комната, созданная для любви.

«Здесь мы останемся вдвоем», – подумала Гизела и покраснела.

Из спальни Гизела вышла в гостиную, убранную столь великолепно, что про себя она называла ее салоном. Там ждал ее Миклош.

Гизела подбежала к нему и обвила его шею, но Миклош не поцеловал ее сразу, а с восхищением произнес:

– Сегодня у меня еще не было времени сказать тебе, как ты прекрасна!

– Я… немножко… боюсь, – прошептала Гизела.

– Боишься? – переспросил он.

– Потому что я счастлива… потому что мы здесь вдвоем… и мы поженились… О, Миклош, я боюсь, что вдруг проснусь, а ты исчез… и я снова одна…

– Ты не спишь, милая, мы действительно вместе – но даже если это и сон, то какая разница!

– Это Дворец Грез, – сказала Гизела. – Нельзя ли мне полюбоваться на озеро и искупаться в его хрустальных водах?

– Ты вольна делать все, что пожелаешь, пока любишь меня и мы вместе.

– Моя любовь подобна музыке, которая пронизывает всю Вселенную, – ответила Гизела.

Она произнесла это так страстно, что Миклош не выдержал и, обняв ее, приник губами к ее губам. Стены поплыли у нее перед глазами, пол начал уходить из-под ног, и во всем мире для Гизелы остались лишь его сильные руки и нежные горячие губы.

Она не знала, сколько прошло времени: минуты, а может быть, часы. Потом пришел слуга и сказал, что ужин готов. Они прошли в обеденный зал, который находился в другом крыле здания.

Эта комната была выдержана в белых тонах. В маленьких нишах стояли прекрасные скульптуры. И повсюду: на столе, в вазах вдоль стен, возле дверей и на подоконниках – были белые цветы.

Гизела не находила слов, чтобы выразить свое восхищение, и только восторженно ахнула.

Они сели за стол. Слуга удалился. Гизеле прислуживал сам Миклош, сопровождая каждую перемену блюд нежными поцелуями.

Ни она, ни он не были голодны и почти не притронулись к изысканным кушаньям. С бокалами знаменитого токайского в руках они сидели рядом, произносили тосты и разговаривали.

Им так много надо было сказать, столько всего обсудить. Но временами они замолкали и, глядя друг другу в глаза, забывали обо всем на свете.

Гизела знала, что Миклош думает то же, что и она, и была счастлива, что он так сильно ее любит.

Но один вопрос по-прежнему не давал ей покоя, и наконец Гизела решилась его задать:

– Ты уверен, что… твои родные… приняли… меня и… отца?

– Я знал, что ты спросишь меня об этом, и я отвечу тебе, – сказал Миклош. – Свет моих очей, тебе не нужно больше об этом беспокоиться, никто не позволит себе ни одного нелестного замечания в твой адрес.

Он улыбнулся и продолжал:

– Эстергази – большие любители путешествовать, и, как правило, предпочитают Англию.

Увидев в глазах Гизелы непонимание, он пояснил:

– В Англии – самая лучшая охота, а мои кузены, например, весьма этим увлекаются.

Гизела засмеялась и спросила:

– Скажи мне лучше, что они думают о папе?

– Не волнуйся, – ответил Миклош. – Поскольку они часто бывают в Англии, то прекрасно знают английскую аристократию. Они наверняка встречали твоего деда в Букингемском дворце или на приемах в Виндзоре.

Гизела с облегчением вздохнула, чувствуя, что с ее плеч свалилась последняя тяжесть.

– Пол Феррарис сегодня прекрасно выглядел, – сказал Миклош.