Лаура Гурк - Надежда на счастье
– Миранду никто не обидит.
– Всякое может случиться. Бекки, я рассчитываю, что ты будешь помогать мне с девочками. Мне хотелось бы, чтобы ты была более ответственной.
– Почему это я всегда должна быть ответственной?! – взорвалась Бекки. – Почему я всегда должна быть хорошей? «Бекки, присмотри за девочками», «Бекки, принеси яйца», «Бекки, сделай то, Бекки, сделай это». Надоело!
Оливия с удивлением смотрела на дочь и даже не могла на нее рассердиться. Никогда за все шесть лет девочка не повышала на нее голос, а вот теперь… Что же с ней произошло?
– Значит, вот как ты все воспринимаешь? – пробормотала Оливия. – Я этого не знала.
– Да, вот так. Я больше не хочу быть хорошей, – заявила Бекки. – Не хочу, чтобы мне постоянно указывали, что я должна делать. Мне четырнадцать лет, и я достаточно взрослая, чтобы самой о себе подумать.
Оливия понимала, что им с дочерью серьезно нужно поговорить на эту тему, но она не знала, что именно говорить.
– Бекки, милая, ты, может быть, и считаешь, будто знаешь, что делаешь, но это не так.
Девочка нахмурилась, и Оливия поняла, что сказала не то. Откашлявшись, она вновь заговорила:
– Бекки, я люблю тебя и поэтому волнуюсь за тебя. Поцелуи – это…
Оливия умолкла и тяжело вздохнула. Господи, как же трудно говорить на эту тему! И как она может беседовать о жизни с невинной четырнадцатилетней девушкой, если сама в свои двадцать девять – такая же невинная?
Наклонившись над столом, Оливия сделала еще одну попытку разумно обсудить ситуацию:
– Видишь ли, Бекки, девочка в твоем возрасте не должна целоваться. Это может… – «Господи, дай мне сил». – Это может привести к нежелательным последствиям.
– Откуда тебе знать?! – закричала девушка. – Ведь у тебя никогда не было поклонника!
Оливия судорожно сглотнула.
– Да, это правда.
– У тебя поклонника не было, но это совсем не значит, что и у меня его не должно быть.
– Я и не говорю, что ты не можешь иметь поклонника. Я только говорю, что тебе еще рано. Тебе всего четырнадцать. У тебя еще все впереди. Вот исполнится шестнадцать…
– Шестнадцать?! – заорала Бекки. – Еще целых два года?! А что, если начнется новая война и все мальчики уйдут воевать? Я тогда останусь старой девой.
Это прозвучало так трагично, что Оливия едва удержалась от улыбки.
– Милая, никакой войны больше не будет. Хочешь верь, хочешь нет, но два года – это не так уж долго.
– Два года – это целая вечность!
– Тебе просто так кажется.
Бекки упрямо покачала головой, и Оливия решила пора проявить строгость.
– Ты недостаточно взрослая для прогулок с мальчиком, да еще без сопровождения. А что касается Джеремайи, то я считала его милым, вежливым мальчиком, но этот случай заставляет меня изменить свое мнение о нем. Думаю, будет лучше, если отныне вы не будете часто встречаться с ним.
– Что ты имеешь в виду?! – Бекки вскочила на ноги: волосы ее рассыпались по плечам. – А когда начнутся занятия в школе? Ведь мы с Джеремайей обычно заходим в лавку после школы. За мятными палочками…
– Да, знаю. – Оливия тоже встала. – Думаю, будет лучше, если некоторое время вы этого делать не станете.
– А я думаю; что ты – гадкая и противная!
Оливия почувствовала, что теряет терпение.
– Я этого не заслужила, Ребекка Энн, – резко ответила она – Оставим спор на эту тему. Ты пока не будешь никуда ходить с Джеремайей. Я намерена обсудить ситуацию с Лайлой и убедиться, что подобное больше не повторится.
– Что? – Совершенно обескураженная, Бекки уставилась на Оливию. – Ты не можешь так поступить. Это унизит меня. Джеремайя никогда больше со мной не заговорит.
– При данных обстоятельствах я нахожу это хорошим выходом.
Девушка тихо застонала.
– Как ты можешь так со мной поступать? Я тебя ненавижу. – Всхлипывая, она выбежала из кухни и с грохотом захлопнула за собой дверь.
Оливия же в очередной раз вздохнула.
– Быть матерью – это иногда ужасно утомительно, – пробормотала она.
Когда Конор открыл дверь и заглянул в кухню, Оливия стояла у стойки. В одной руке она держала миску, в другой – ложку и что-то размешивала в миске. На Конора она даже не подняла глаза.
– Всё в порядке? – спросил он.
– Понятия не имею, о чем вы. – Оливия поставила миску на стойку и потянулась за банкой с мукой.
– Судя по тому, как Бекки вылетела отсюда… Ох, я подумал, что снова началась война. И я послал за ней девочек, чтобы убедиться, что она не натворит глупостей. Например, не сбежит из дома.
Оливия промолчала. Конор переступил порог и вошел в кухню. Поставив ведро со сладким картофелем на коврик, он закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, внимательно посмотрел на Оливию. Такой сердитой он не видел ее с тех пор, как она узнала, что он – профессиональный боксер.
– Так чем же провинилась бедняжка Бекки? – спросил он.
Оливия поставила банку с мукой на место. Не глядя на Конора, ответила:
– Думаю, Кэрри вам уже все рассказала.
– Да, все захватывающие подробности.
Она возмущенно воскликнула:
– Очень рада! Рада, что вам это кажется захватывающим. Уверяю вас, если бы у вас были собственные дети, они доставляли бы вам множество неприятностей.
Конор ухмыльнулся.
– Да, понимаю. Подобные ситуации – это проклятие всех матерей. Но что же вы теперь собираетесь делать?
– Собираюсь сделать так, чтобы это не повторилось, – решительно заявила Оливия. – Я хочу поговорить с мамой мальчика.
– Что? – Конор недоверчиво покачал головой. – Поговорить с его матерью? Но ведь парнишка окажется в очень затруднительной ситуации. Поговорите с ним, если считаете нужным, но оставьте его мать в покое.
– Пусть окажется в затруднительной ситуации. – Оливия вспыхнула. – Ему должно быть стыдно.
– Но почему? Парень всего лишь поцеловал хорошенькую девочку. Думаю, это вполне безобидно.
– Поцелуй – безобидно? – переспросила Оливия. – Но ведь это может привести к…
Конор скрестил руки на груди и пристально посмотрел ей в глаза. Оливия поджала губы и отвернулась.
– Бекки слишком молода для таких вещей, – сказала она, разбивая в миску яйцо. – Ей всего четырнадцать.
– Но ведь это был всего лишь поцелуй. Сколько лет было вам, Оливия, когда вы поцеловались в первый раз?
Она ничего не ответила. И Конор вспомнил предыдущий вечер, когда он коснулся пальцами ее губ, а она посмотрела на него так, словно впервые увидела. Да целовалась ли она вообще когда-нибудь? Ему вдруг захотелось получить ответ на этот вопрос. Да, он непременно должен был это узнать.
– Так сколько же, Оливия?
– Думаю, вас это не касается.
– А я думаю, что вы никогда еще не целовались.
