Вирджиния Хенли - Дракон и сокровище
Местные торговцы удовлетворенно потирали руки. За эти несколько дней многие из них стали богачами, ведь спрос на еду, напитки, поддельные святыни и ночлег никогда еще не был так высок. Все харчевни и постоялые дворы были до отказа забиты приезжим людом, спавшим вповалку на земляных полах, на сеновалах и даже под открытым небом. Проститутки, разжиревшие словно блохи на загривке сторожевого пса, обслуживали клиентов, стоя в дверных проемах или прислонясь к одному из надгробий на местном кладбище.
Даже придворным пришлось отказаться от привычного комфорта и разместиться в не отличавшихся просторностью гостевых покоях, которые не так давно были пристроены к зданию Христовой церкви.
Элинор, велев Изабелле Маршал и горничным располагаться в отведенной им комнате, отправилась к брату, чтобы сердечно поздравить его со вступлением в брак. Молодым, разумеется, была предоставлена отдельная спальня, но Элинор знала, что до полуночи там будут толпиться родственники новобрачной, приближенные и слуги. Что поделаешь, придется говорить с братом в присутствии посторонних.
Увидев Элинор на пороге своей просторной комнаты, Генрих распахнул объятия:
— Привет, Мэггот! Что скажешь о моей красавице жене?!
— Прими мои сердечные поздравления, дорогой! Она — само совершенство! Я желаю вам счастья на долгие, долгие годы!
Генрих, смеясь, поднял ее на руки и закружил по комнате. Элинор успела уже снять свой белый плащ. На ней было ярко-алое бархатное платье с вышитыми по подолу золотыми леопардами — гербом Плантагенетов. Пышные волосы Элинор украшали два золотых гребня в виде леопардов с изумрудами вместо глаз.
Но вот ноги ее коснулись пола, и Генрих разжал объятия. Элинор принялась оглядываться в поисках знакомых лиц. Но, куда бы она ни повернулась, перед взором ее представали одни лишь провансальцы, надменные, высокомерные, говорившие между собой по-французски. Красота Элинор Английской не оставила равнодушными сердца родственников супруги короля, и они один за другим стали подходить к темноволосой принцессе, бесцеремонно разглядывая ее с головы до ног.
— Позволь представить тебе дядю моей жены, Уильяма, епископа Валенсийского, — сказал Генрих. Но прежде чем Уильям успел поцеловать руку Элинор, перед ней предстал его брат, бесцеремонно оттолкнув епископа. — А это — еще один дядя моей супруги, Питер Савойский, — продолжал Генрих. Питер оказался намного моложе и красивее Уильяма.
— Рада познакомиться с вами, — пробормотала Элинор, опуская ресницы. Но Питер не удовольствовался столь скромным изъявлением родственных чувств. Он подхватил Элинор на руки и звонко расцеловал ее в обе щеки. Едва она, зардевшись от смущения, выскользнула из его мощных рук, как перед ней предстал третий дядя юной королевы.
— Амадеус, — весело воскликнул Генрих. Он был явно без ума от красоты и стати своей новой родни, от свободной, непринужденной манеры держаться, коей отличались провансальцы. — А это, — торжественно проговорил он, — это их отец, Томас Савойский. — И король сделал рукой широкий жест, словно демонстрировал сестре бесценное произведение искусства.
Томас не таясь разглядывал пышную грудь девушки. Оторвавшись от этого зрелища, он вопросительно и слегка надменно посмотрел на Генриха.
— Моя сестра Элинор, графиня Пембрук, —поспешно произнес монарх.
Внезапно, откуда ни возьмись, рядом с Генрихом очутилась Элинор Провансальская. Она властно взяла супруга под руку и тоном, не терпящим возражений, спросила:
— Но ведь в твоем сердце найдется место только для одной Элинор, не так ли, дорогой?!
— Конечно, конечно, любовь моя! — заверил ее Генрих. Он обнял жену за талию, вглядываясь в ее красивое лицо влюбленными глазами. Элинор слегка склонила набок свою золотистую голову. Ей хотелось поглядеть, какое впечатление произвела эта сцена на Питера Савойского, самого красивого из всех ее дядюшек, с которым в свое время она была весьма, весьма близка… Но Питер не обращална племянницу ни малейшего внимания. Он был явно пленен красотой черноволосой графини Пембрук. И неприязнь, которую до этого момента будущая королева питала к своей золовке, уступила место лютой ненависти.
— Элинор, позволь представить тебе королеву Англии! — с блаженной, глуповатой улыбкой проговорил Генрих.
Хотя супруга юного короля должна была получить право на ношение этого титула лишь после официальной коронации, Элинор, чтобы угодить брату, приветствовала новобрачную как коронованную особу — присела перед ней в глубоком реверансе.
Будущая королева окинула ее презрительно-высокомерным взглядом и процедила сквозь зубы:
— Вы можете подняться. — Но через мгновение взор ее смягчился. Она ласково улыбнулась супругу и проворковала: — Генрих, я хочу, чтобы в день моей коронации, когда мы прибудем в Лондон, меня сопровождали те двое рыцарей, которые эскортировали сегодня твою сестру.
Элинор вскинула голову и отчеканила:
— Это невозможно! Генрих не может назначить де Бургов вам в сопровождающие. Ведь оба они — рыцари графа Пембрука!
Красавица Элинор с возмущением взглянула на Генриха, затем перевела взор на свою тезку.
— Я не ослышалась? — язвительно осведомилась она. —Вы сказали — невозможно?! Но ведь Генрих — король, не так ли?! А это значит, что для него нет ничего невозможного! — И она снова льстиво, призывно улыбнулась влюбленному супругу. В ее пламенном взоре
Генрих прочел обещание щедрой награды за его уступчивость.
Слова Элинор Провансальской звучали отголоском его собственных мыслей. Он— король! Ему надоело слышать от всех и каждого о том, что он может и чего не может себе позволить! Генрих привлек свою прелестную супругу к себе и пообещал:
— Де Бургам будет оказана честь сопровождать королеву от Тауэра до Вестминстера!
Элинор закусила губу. Останься они вдвоем с Генрихом, она быстро заставила бы его пожалеть о своих словах и взять их назад. Но графиня Пембрук слишком любила брата, чтобы позволить себе унизить его в присутствии этих надменных, развязных провансальцев. Она искоса взглянула на новобрачную. «Я покажу тебе, как распоряжаться моими рыцарями!» — мелькнуло у нее в голове.
Позднее, когда ей удалось на несколько коротких мгновений остаться наедине с Уильямом, она с веселой улыбкой поведала ему о том, что произошло между нею и Элинор Провансальской. Она решила не допустить ссоры между Уильямом и королем, чтобы не омрачать брату день его свадьбы.
— Я даже рада, что внимание принцессы переключилось с меня на де Бургов, — смеясь, воскликнула она. — По-моему, ее величество готова была приказать мне раздеться донага, чтобы ублажить весь этот провансальский выводок!
